Погружение в музыку Беларуси было бы неполным без разговора о ее этнических корнях. Знакомьтесь, рок-группа Relikt: Александр Демиденко (барабаны), Владимир Козлов (вокал), Виталий Макшун (гитара) и Дмитрий Наркевич (бас-гитара). Бонус: трое из них – айтишники.
При поддержке A1 Xplore Music от Deezer мы встретились с музыкантами из Relikt, чтобы поговорить про запрос на этническую музыку, поиск народных мотивов и верность стилю.
Про новый альбом и онлайн-концерты
ИЛ: Ребята, как проходит 2021-й для вас?
Александр: Всем тяжело, но нужно приносить какую-то пользу. Сейчас у нас проходит студийная работа – готовим новый релиз, идея для которого родилась еще в 2010 году.
ИЛ: Новый альбом?
Александр: Да, но про него мы пока мало расскажем. Скажем только, что он будет. Он уже записан, сейчас стадия дальнейшего продакшена.
ИЛ: Выход в этом году?
Александр: Надеемся, что да. Мы решили не ставить себе дедлайны, потому что выход альбома не связан с концертами или турами – сейчас с этим сложно. Поэтому решили тратить на него столько времени, сколько посчитаем нужным.
ИЛ: А как вообще проходит пандемия? Понравилось давать онлайн-концерты?
Александр: Мне не понравилось. Какая разница – ты или в комнатке какой-то играешь, или сам себя записываешь на видео. Вроде есть интерактив, ты отвечаешь на комментарии, но это все не то. Мы давали первый онлайн-концерт еще в 2011 году, плюс делали маленькие квартирники с трансляцией для тех, кто не мог прийти. Этот опыт был пережит давно, поэтому ничего нового не было.
Владимир: Человек – существо социальное. Изоляция от общения переносится тяжело. Что касается онлайн-выступления, наверное, все-таки это минус для нас, потому что музыка создается на сцене. Отдача слушателя, его энергетика – вещь, которую невозможно измерить, но она должна возвращаться к исполнителю.
Хотя в период пандемии произошел технический подъем. Слышал, что даже появились устройства, ускоряющие качество потока для онлайн-трансляций. Мне кажется, что со временем погружение в мир цифровой реальности будет еще более реалистичным.
Ребята из группы Relikt подготовили плейлист из 10 треков, которые слушают сами и вам советуют.
А1 Xplore Music от Deezer – новый музыкальный сервис, в котором 73 миллиона песен, тысячи подкастов и аудиокниг. Абоненты А1 могут оформить подписку на сервис и воспользоваться персональными рекомендациями, возможностью слушать музыку в качестве до 320 Кбит/с без расхода мобильного трафика и офлайн. Бесплатный период использования A1 Xplore Music от Deezer – 30 дней, далее абонентская плата 5,9 BYN для всех тарифов.
Про историю группы и пятого участника
ИЛ: В прошлом году у вас должен был пройти концерт в честь десятилетия группы.
Александр: Да, и мы его отменили, потому что не хотели подвергать пусть даже минимальному риску чье-либо здоровье.
ИЛ: Почему десятилетие, если Википедия твердит, что Relikt создали в 1999 году?
Дмитрий: Это десятилетие того, как мы вчетвером играем вместе. В 1999 году появилось название – Саша был первым участником группы, басистом. Это была просто школьная группа.
Александр: Да, где-то 7-8 класс, еще в Светлогорске.
Дмитрий: От того момента не совсем справедливо отсчитывать существование группы.
Владимир: Наши 10 лет – это время, когда в группе был стабильный состав музыкантов, никто не приходил и не уходил.
Виталий: Нет, все же уходили, но основной костяк оставался.
ИЛ: Вас же было пятеро в какой-то период?
Владимир: Да, но тяжело кормить пятерых (улыбается).
Александр: На самом деле не кормить, а возить: машина одна, а места четыре (улыбается). Однажды мы ехали из Польши на моем маленьком старом Nissan Almera – впятером плюс все наши инструменты.
Дмитрий: На польской границе посмотрели и попросили просто дать паспорта, решили не трогать нас (смеется).
ИЛ: А если серьезно: по какой причине расставались с пятым участником?
Александр: Давайте деанонимизируем – его зовут Илья. Интересно, что он с нами уже где-то с 2013 года не играет, но до сих пор живет в упоминаниях, в отличие от многих других музыкантов, которые у нас побывали. Кто знает, может когда-то мы опять с ним воссоединимся.
Мы инди-коллектив и делаем то, что приносит радость и счастье. Это одна из позитивных сторон того, что ты не успешная, а независимая группа: ты сам выбираешь то, что делаешь.
ИЛ: Вова, ты ведь тоже уходил из коллектива на время?
Владимир: Да. Все-таки есть творческое существование, а есть существование бытовое. Иногда эти вещи пересекаются, и не всегда легко их совместить. Это стало причиной, по которой я решил сделать небольшую паузу. Мне понадобилось время на переосмысление происходящего, а позже, насколько я помню, Виталий пригласил попробовать снова, и в итоге у нас появилась прекрасная музыка и несколько альбомов.
Виталий: Вова, конечно, мощно [ошибся] тогда и не был с нами на крутом фестивале. Мы тогда выступали с группой Wovenhand на одной сцене.
Владимир: В последнее время стал задумываться о том, что в моей жизни периодически поступают предложения, от которых я отказываюсь. И я думаю, что отказ работает деструктивнее, чем согласие. Лучше согласиться и посмотреть, что случится.
ИЛ: А у вас есть другие проекты, кроме группы Relikt?
Владимир: Нет. То, что связано с творчеством, у меня существует только в рамках коллектива. А музыкальная деятельность не имеет отношения к творчеству.
ИЛ: Но ты же гонял на X-фактор в Украину?
Владимир: Это тоже не имеет отношения к творчеству. В коллективе мы существуем в своей реальности. А когда берем другие музыкальные направления, для меня это исключительно желание понять, что еще происходит в мире музыки.
Про музыку, работу и баланс между ними
ИЛ: Как сейчас живет группа Relikt? Часто собираетесь поиграть?
Александр: Наверное, всем составом собираемся только раз в месяц – довольно редко.
ИЛ: Почему так?
Александр: Нет необходимости. Для записи нового альбома не нужно собираться всем: инструменты пишутся по отдельности.
Владимир: Процесс подготовки к записи, написания музыки – это одно. Мы сделали это еще в прошлом году. А потом наступил момент, когда наработки нужно перенести в цифровой вид. Сейчас, надеюсь, этот период закончился, и мы двинемся дальше.
ИЛ: Александр, Виталий и Дмитрий работают в IT – выглядит, как будто музыка для вас как хобби, как что-то для души. Это так?
Александр: Нужно определиться с понятиями, что такое хобби, а что такое основная деятельность. Если говорить про заработок, то музыка тоже приносит определенный доход в виде авторских прав, цифровых покупок, продажи мерча.
ИЛ: А если тебя спросят, чем ты занимаешься, что ответишь?
Александр: Скажу, что играю на барабанах, делаю это очень хорошо, и в радиусе тысяч километров таких мало. Когда-то я занимался только музыкой – создавал музыкальное приложение и написал больше 100 мелодий. Но в Беларуси не очень много музыкальной индустрии, она не так развита.
ИЛ: На работе вообще знают, что вы еще и музыканты?
Дмитрий: Да, у меня коллеги приходили на концерты. Но я бы добавил, что хобби – это когда нет обязательств. А у нас они есть.
Александр: Можно сказать, работа на четверть ставки (улыбается).
ИЛ: Во время тура выехать в другие города на несколько дней не проблема?
Александр: С этим никогда не было проблем. Это не станок, когда ты отходишь и все останавливается. IT – довольно гибкая сфера.
ИЛ: Конечная цель – бросить работу, чтобы музыка была основной деятельностью?
Александр: Все меняется: сегодня у тебя одна цель, завтра – другая. Надо отталкиваться от того, что приносит радость и счастье сейчас. Допустим, мне нравится играть на барабанах и сочинять музыку – значит придерживаюсь этого. Но непонятно, буду ли я счастливый от этой музыки, если буду каждый вечер играть в кавер-бэнде.
Виталий: Конечно, это классно быть музыкантом на full-time. Но тут надо принимать нашу реальность, которая диктует свои условия. Пока что для меня больше важен сам процесс, мне нравится заниматься музыкой. Но, естественно, мы не просто так собрались поиграть, мы хотим развиваться.
Про сложную музыку и как сделать ее популярной
ИЛ: Группе 10 лет, у вас 6 альбомов. Но при этом кажется, что Relikt остается музыкой не для всех, а чем-то нишевым.
Владимир: Нужно понимать, что для всех, а что нет. «Музыка не для всех» подразумевает работу мозга: человек должен провести определенный труд, чтобы понять, нравится ему или нет. Нравится та музыка, которую ты уже многократно слышал и которая не заставляет делать усилия над ее разбором.
А бывает, что человек всю жизнь слушает музыку с максимально простой схемой, и вдруг ему попадается Relikt, где есть сложные отыгрыши, темпы, композиция, и ему трудно это воспринять.
То же самое с классической музыкой: большинству трудно ее воспринимать, потому что нет музыкального образования. Нужно иметь серьезный багаж музыкального опыта, понимать, кем это написано и в какую эпоху. С нашей музыкой ровно то же. Мы варимся в этом много лет, и наши отсылки не такие легкие для восприятия.
Виталий: А я вот не совсем согласен. Мы стараемся делать музыку, которая нам самим нравится. Так уж получилось, что нам нравится многое. Но суть не в этом. Мне кажется, что мы стараемся, и у нас получается делать музыку многомерной. И вот эта фраза про то, что «каждый найдет в ней что-то для себя» – это правда.
Более «прошаренный» слушатель найдет в этом интересные музыкальные приемы, размеры, эффекты. Менее «наслушанному» человеку может понравиться красивый вокал, тембры. А если он увлекается белорусской культурой – наш последний альбом целиком состоит из народных песен, и ему понравится именно это. В общем, мне кажется, это музыка абсолютно для всех.
Александр: И это результат работы по продвижению. Есть группы гораздо более сложные в плане музыки. Не смогу привести конкретный пример, потому что могу ошибаться. Но если Relikt будет 100 мегабайт в нотах, то у них будет в гигабайте. И они очень сильно популярны, даже за пределами Беларуси. Мы же трафик покупаем мало, сейчас особо не работаем над продвижением – просто такой период. И имеем то, что имеем.
Не обязательно хорошо играть, петь, быть красивым – важно то, как сильно ты хочешь стать известным. Если ты хочешь, то преодолеешь все преграды, не будешь расстраиваться и будешь пробовать снова.
ИЛ: У группы Relikt есть портрет целевой аудитории?
Александр: Исходя из нашего опыта, где мы играли и кто приходил за автографами, это настолько разные люди! Скажем одно: это люди умные, красивые и активные, деятельные. Они имеют внутренний импульс к чему-то, что-то создают.
Про интерес к этнической музыке и ее поиски
ИЛ: Как вам кажется, в Беларуси сформировался запрос на свою этническую музыку?
Александр: Надо создавать условия, при которых люди будут хотеть слушать что-то свое. Но долгое время ничего такого не происходило – под боком был российский интернет и телевизор. Хотя последние лет десять ситуация меняется: если раньше ты говорил на белорусском языке и был не как все, то сейчас это вообще никого не удивляет.
Запрос будет формироваться, когда люди поймут важность этого. Хорошо, когда есть культурная независимость, свои инфлюенсеры, даже селебрити, но ситуация складывается так, что таким людям не получается сформироваться. Так что запрос может быть, но потенциал пока не раскрыт.
ИЛ: Кажется, что в других странах запрос сильнее. Возьмите банальный пример – Украина в этом году отправила на «Евровидение» традиционную этническую песню в современной обработке, и это было круто.
Александр: А Руслана? Это тоже был вайб мировой музыки с украинским стилем. И даже у нас это было, когда были «Песняры», например. Просто бывают периоды, когда складываются разные условия.
ИЛ: Правда ли, что вы ездили по деревням и собирали традиционную музыку Беларуси? Слышал историю, как бабушка исполнила вам старую песню, а вы сделали из нее свой трек.
Александр: Примерно так и было. Конечно, мы не берем и ездим просто так по стране. Сейчас есть достаточно людей, которые собирают такую музыку и делают это очень хорошо. А мы – одна из ниточек, которые указывают путь к белорусской традиционной культуре какому-то сегменту широких масс.
Однажды мы были у одной бабушки в деревне Холопеничи Крупского района, даже записывали видео, как она нам напела. Там жил журналист Кирилл Петренко, который любил нашу группу. Мы с ним имели некоторую коммуникацию, и он помог нам найти эту бабушку.
Технически мы можем чаще этим заниматься, но это вопрос времени и приоритетов. К сожалению, чаще пока не получается. К счастью, есть люди, которые могут. Им очень нужно помогать: где-то поснимать, где-то подвезти. Поэтому рекомендую таких людей находить в соцсетях и подписываться на них. Это очень полезно для культуры Беларуси.
ИЛ: Как далеко распространяется по миру музыка Relikt? Слышал про американского телеведущего, который любит вашу музыку, а есть еще кто?
Александр: Этот телеведущий еще и кавер на нас сделал! На нас делают много каверов – из Америки, России. И мы общаемся со многими из этих людей. Причем они подбирают все на слух – очень круто и ценно. Насколько далеко это уходит? Аналитику мы не ведем, потому что нет смысла.
Виталий: Кстати, все делайте каверы! Я весь прошлый год делал видеоуроки по нашим песням.
Про любовь к металлу и про музыку Беларуси
ИЛ: Какую музыку вы слушаете сами?
Виталий: Я слушаю металл. Кстати, и работал металлистом когда-то (смеется).
Дмитрий: А я работал в сфере, связанной с электроникой, но не слушаю электронную музыку (улыбается). А так слушаю рок, на котором вырос, иногда тоже металл.
Александр: Музыку сейчас не слушаю, но смотрю всех барабанщиков. Их интереснее смотреть, чем гитаристов (улыбается).
Владимир: Я слушаю всех подряд, но никак не могу врубиться в трэп. Пытаюсь понимать все, но эти барабанные партии никак не могу оправдать.
Александр: А можешь найти оправдание автотюну?
Владимир: Это было еще во времена нашей молодости, когда группа Eiffel 65 пела «лабуди-лабуда».
Александр: Вот это музыка не для всех!
ИЛ: А из белорусского что-то вдохновляет?
Виталий: Да, конечно. Уверен, что нам всем нравится «Троіца».
Владимир: Мне кажется, они вообще перешли из категории музыкального коллектива в государственное достояние. Они настолько интересно и красиво сохраняют народную музыку, это достойно большого уважения.
Александр: И большого стыда, что это не суперзвезды, которые собирают стадионы. Хотя есть разные мнения о том, что они не совсем аутентичные. С другой стороны, если они стольких людей вдохновляют слушать и любить белорусскую культуру, то они заслуживают гораздо большего.
ИЛ: А что насчет современной музыки Беларуси? Вам нравится, куда она движется?
Виталий: Мне нет.
Александр: Мне нравится God’s Tower, хотя это и не совсем современное, легенды белорусского металла.
Виталий: Старый N.R.M. очень люблю, особенно первые альбомы. Недавно переслушал и настолько проникся. Там такая плохая запись, но настолько аутентичная, что переносит тебя в то время.
Александр: Скоро будет некоторое доказательство, что нам нравится белорусская музыка и какие-то группы. А из современного – я вижу, как многие пытаются следовать трендам. Поскольку эти тренды меня не удивляют, ты понимаешь, что ребята просто хотят появляться где-то в рекомендациях. И я не буду слушать такое.
Виталий: Согласен с Сашей. Музыка, которую я слушаю для своего удовольствия, – это то же, что я слушал и 10 лет назад.
ИЛ: Как вам кажется, белорусская музыка будет жить?
Александр: Думаю, все будет. Вопрос в том, насколько она будет считаться белорусской. Если ты родился в Гомеле или Светлогорске, это не значит, что поэтому ты делаешь белорусскую музыку. Если ты копируешь американские или российские треки, потому что они тебе нравятся, вряд ли это можно считать музыкой Беларуси.
А оригинальная музыка будет. Не знаю, сколько нам будет лет к моменту ее расцвета. Сами мы стараемся это не отдалять, вносим свою лепту уже с 2010 года и видим, что ее становится больше.
ИЛ: ЛСП / Корж?
Виталий: Макс Корж. Определенные ремиксы на его песни мне довольно интересны.
Александр: Тоже выберу его, но не потому что кто-то нравится больше.
Виталий: Помню, как ты ходил и напевал его! «Ну что ты братишка притих?» (Смеется.)
ИЛ: Akute / Nizkiz?
Александр: Оба хорошие.
ИЛ: Есть ли бытовой райдер у группы Relikt?
Александр: Конечно! Нарезка мясная, вегетарианская, вода минеральная, вода без газа и вода вегетарианская (смеется).
ИЛ: Как часто кто-то из группы грозится уйти?
Александр: Раз в десять лет.
ИЛ: Кто шутит смешнее в группе?
Александр: Зависит от ситуации.
Виталий: У нас много внутреннего юмора, который трудно выносить.
ИЛ: Кто в группе танцует лучше?
Александр: Я!
ИЛ: Кто чаще опаздывает на репетиции?
Виталий: Я?
Александр: Ты не опаздываешь, ты просто подходишь к концу репетиции.
ИЛ: С кем из ушедших музыкантов хотели бы встретиться?
Виталий: Я бы только с живыми встретился. Например, с группой Tool. А из ушедших – с Игорем Стравинским. Часто слушаю его произведения. Например, «Весна священная» – очень революционное для своего времени, вызвало бурю недовольства. Интересно, что бы он сказал о нашей музыке.
Александр: А я бы встретился с писателем Джулианом Барнсом. Спросил бы, кто был отцом в книге «Предчувствие конца». Жесть как мучает этот вопрос!
ИЛ: Какой бы вы хотели видеть группу Relikt еще через 10 лет?
Александр: Такой, чтобы присутствие в этой группе дарило радость, а не тягость. Мог бы сказать про гору стадионов, как мы на них играем, но это может быть очень скучно. Поэтому лучше получать гормоны радости и кайфовать от небольших событий, чем получать много всего, но без кайфа.
Виталий: Да, я бы хотел увидеть нас всех вместе, все еще получающих удовольствие от процесса, от игры, от записей. В общем, от всего, что мы любим сейчас.
Дмитрий: А я хочу гору стадионов! И золотых тигров.
