Akute

Наши исследования рок-музыки Беларуси продолжаем еще одним коллективом из Могилева. Akute за чуть более, чем 10-летний период выпустили 4 альбома и готовят новый. Коллектив создали два участника известной ранее группы «Глюкі» – Роман Жигарев (бас-гитара, бэк-вокал) и Стас Мытник (вокал, гитара), а несколько позже к ним присоединилась Vicky Fates (ударные). В большом разговоре с ребятами в атмосферной гримерке перед выступлением мы поговорили про их популярность в Украине, аполитичность и звучание нового периода творчества.

Про сольники, выступления в Украине и про недостаток свободы

ИЛ: Летом 2018 вы участвовали в большом количестве open-air’ов. Вам больше нравятся сольники или большие сборные концерты?

Стас: Не совсем корректно сравнивать. У каждого формата свои особенности. Если это сольник в клубе, ты можешь выстроить программу под себя, и это будет максимально комфортно и атмосферно для выступления.

Вика: А open-air’ы – это классный шанс пообщаться с другими музыкантами и привлечь большую аудиторию. Туда приходит много людей, из которых, может, пятая часть знает нас. Остальные просто слышали название. Люди знакомятся с творчеством и потом приходят уже на наши сольники. Фестивали – это круто!

Рома: А я, например, больше люблю сольники, потому что мне кажется, наша группа может раскрываться только на долгих дистанциях. Сольные концерты более драматичные, мы продумываем затухания и возрастания по программе. А в фестивальный формат мы не можем впихнуть все, что хотелось бы сыграть. Там только лучшие хиты, как мы думаем.

Вика: Да, там стараешься поддерживать определенное настроение, чтобы люди не заскучали. А на сольных концертах, наоборот, зрителей можно вводить в разные состояния.

ИЛ: Какое выступление запомнилось больше всего этим летом?

Вика: Для меня A-Fest, конечно. Было очень много людей. Масштабы всегда поражают.

Стас: Мне понравился фестиваль в Хмельницком. Там некоторые ждали нас еще до начала концерта под сценой, а очень много людей подтянулись прямо во время выступления. И это всегда прикалывает, когда ты завоевываешь публику в процессе концерта.

Рома: Я согласен с ребятами. Мне кажется, эти два фестиваля были сами классными. Только надо добавить, что Хмельницкий – это Украина. И там всегда прикольно выступать, когда тебя толком никто не знает.

ИЛ: Правда, что в Украине песни на мове всегда заходят на ура?

Стас: Конечно, языки очень похожи.

ИЛ: Вас там, наверное, всегда приветствуют как родных?

Рома: Да, вроде того. Беларуская мова кладется им на ухо, как что-то уменьшительно-ласкательное. Такое «мяу-мяу». В прошлом году у нас прошел уже третий украинский тур. И я так понимаю, что вскоре будет четвертый.

Вика: Причем это всегда большие туры, по 10-12 городов. У нас целые маршруты – с запада на восток, и наоборот. Расстояния немаленькие, они всегда требуют большого количества сил и энергии, чтобы не умирать в дороге.

Стас: Да и про украинские дороги не надо забывать (улыбается).

ИЛ: То есть, в Украине у вас уже целая фан-база сформировалась?

Рома: Да, к третьему туру уже было видно, что люди приходят специально на нас, и их стало гораздо больше в сравнении с первыми двумя. Мы видим, что если работать над завоеванием зрителя долго и упорно, то это приносит свои плоды.

ИЛ: Когда наши музыканты рассказывают про теплый прием в Украине и близость языков, меня всегда волнует, почему то же самое не происходит с ними в Польше.

Рома: Мы тоже ездили по Польше, были в Кракове, во Вроцлаве, в Варшаве. Но там на концерты в основном приходят белорусы. Точно так же, как в России. На наши концерты, по крайней мере.

Вика: Да, если в Украине приходят местные жители, то с другими странами так пока не получается.

ИЛ: А почему? У вас есть ответ?

Рома: Потому что украинцам так нравится. А любому артисту хочется кому-то нравиться.

Вика: В Украине вообще вся фестивальная культура значительно отличается от нашей. Чтобы у нас народ пришел на фестиваль, нужен крутой хедлайнер, а лучше два. В Украине иностранных хедлайнеров нет вообще, играют только свои. И у них круто ходить на такие фестивали и круто быть в теме новых исполнителей.

Стас: Они очень открытые и жизнерадостные люди. По крайней мере, на фестивалях. Там есть рынок, есть развитие. Чтобы дать концерт в клубе, тебе не нужно нести большие финансовые затраты на аренду аппаратуры, потому что в каждом клубе она есть. Даже если городок небольшой. Ты просто приезжаешь, играешь концерт и получаешь чистую прибыль.

Рома: По крайней мере, так было 2,5 года назад.

Стас: Я не думаю, что многое поменялось.

Вика: Ты приезжаешь в небольшой город, и тебе показывают один клуб, за углом второй, а через дорогу – еще два. Сравнить с Минском – тут было бы полклуба на такую территорию. А у них четыре, и все с аппаратурой. Приходи, договаривайся, играй. По-европейски все развито.

ИЛ: А чего не хватает в белорусской музыке, чтобы догнать уровень украинской?

Рома: А как ты думаешь, чего не хватает? Свободы, конечно. В первую очередь, экономической. Очень просто решить проблему – отменить кучу налогов, в которых никто не может разобраться, кучу согласований и прочей чуши. Даже если мы говорим не про музыку, а, например, про малый бизнес.

ИЛ: Это волнует тебя как гражданина или как музыканта?

Рома: Понимаешь, голодному не нужна культура. А белорусы не богатеют. Хотя украинцы не богатеют еще больше. Я поэтому и не уверен, что у них по-прежнему все классно с клубами, как 2,5 года назад.

ИЛ: В этом и вопрос: как у них при худшей экономической ситуации, нежели у нас, творческая составляющая бьет куда сильнее?

Рома: Они другие. [Незачем] навязывать нам культурное братство и говорить, что мы одинаковые. У нас есть классная культурная разница. Очень приятная разница. И очень интересно в этом контексте смотреть на что-то другое. Особенно, когда у них пока получается лучше, чем у нас.

ИЛ: Зато у нас тоже развивается рэп. Как музыканты, вы чувствуете давление с его стороны?

Рома: Да, у нас будет рэп-альбом. «Смерть-рэп». И смерть-техно тоже будет у нас.

ИЛ: Общаетесь с кем-то из белорусской рэп-тусовки?

Стас: С ЛСП.

Рома: У нас давние отношения, мы из одного города. Вместе под стол ходили (смеется).

В этот момент нас вынуждена была покинуть Вика, и мы продолжили беседу с двумя зачинателями Akute.

Про аполитичность группы и про отношения в коллективе

ИЛ: В интервью вы часто говорите, что являетесь аполитичной группой. Рома, вопрос к тебе, как к автору текстов: часто приходится включать внутреннего цензора, чтобы вдруг не понесло в ненужную сторону?

Рома: Скорее, нет. Самая политическая песня у нас, наверное, «Калі б я застаўся з табой», но и она, скорее, про потерю друзей. Она как рефлексия на украинские события, и не по поводу политики, а про то, что друзей поубивали на войне. Как это связано с политикой? На самой справе, у беларускай мовы ёсць палітычная функцыя. Я больш не ведаю мовы з такой функцыяй. С начала 1920-х говорить по-белорусски значило обозначать свою политическую позицию. И в общем-то ничего не поменялось. Поэтому даже тот факт, что мы поем по-белорусски, уже можно подвести к политическому подтексту. Но если разобрать наши тексты литературно, то ничего политического в них не найти.

«У беларускай мовы ёсць палітычная функцыя»

ИЛ: Но песни-то все грустные. Почему крутые белорусские рок-группы, как Петля пристрастия, Nizkiz поют про экзистенциализм?

Рома: Nizkiz? Не знаю таких (смеется).

ИЛ: Могилевские ребята.

Стас: А разве у Nizkiz грустные песни?

Рома: Если тебе грустно, так может это только твои эмоции? «С ума поодиночке сходят», — так в песне поется у группы.. Как ты сказал? Nizkiz? Даже название какое-то противное (смеется).

ИЛ: Рома в 2005 году еще в составе группы «Глюкі» говорил: «Одиночество – самая классная штука на Земле. Для того чтобы оставаться человечным, лучше быть одному».

Рома: Конечно, я и сейчас так думаю. Однажды я целый год не выходил из дома. Но это уже не одиночество, а мизантропия. Меня подбрасывает от одной мысли, что нужно кому-то что-то объяснять. Вот как сейчас (смеется).

ИЛ: А как вы со Стасом сходитесь? Такое ощущение, что вы полярно разные.

Стас: Да, я бы не смог год не выходить из дома, мне нужно какое-то окружение.

Рома: Наверное, поэтому и сходимся, что разные. Были бы одинаковыми, стало бы скучно. За 10 лет можно было бы жутко разругаться.

Стас: Тем более что часто ездим в большие туры, живем бок о бок. Приходится мириться с реакциями на определенные вещи, которые тебе могут быть непонятны.

ИЛ: Когда в последний раз вы по-настоящему ссорились?

Стас: Честно говоря, за 10 лет у нас не было таких жестких ссор, чтобы кто-то кого-то послал.

Рома: Мы как будто бы не переходим какую-то границу. Only business, вроде того. Мы не близкие друзья, и так проще существовать.

ИЛ: Вика приятно разбавила вашу мужскую компанию?

Стас: Вика – очень интересный человек. Необычно, что она довольно легко уживается в коллективе мужиков. Особенно в турах. Я понимаю, насколько это тяжело может быть для девушки. Вика в этом плане молодец.

Про могилевские истоки и про группу «Глюкі»

ИЛ: Могилев оказался богатым на рокерские группы. Мы с Nizkiz начинали выяснять про Центр живого рока (ЦЖР), который долгое время шумел на весь Могилев. Они никогда не были в его составе, а вы?

Рома: Там не было состава как такового. Но в этой тусовке мы были и присутствовали на их афишах, тогда еще как группа «Глюкі». Мне до сих пор странно, что мы вписывались в тусовку ЦЖР, о чем я всегда говорил Виталику Шуму (координатор, идейный вдохновитель ЦЖР). Точно так же, как я не вижу Akute на Евровидении, хотя нам предлагают податься практически каждый год. Группа «Глюкі» была крайне реакционной, в свое время нам отменили около 9 концертов, мы были в черных списках еще задолго до того, как о них узнали в Минске. А в ЦЖР в целом была направленность лирического текстового рока. И каким мраком там была группа «Глюкі», я не понимаю.

ИЛ: В паблике группы «Глюкі» в Vk люди до сих пор выражают сожаление о распаде коллектива, при этом называя Akute группой для девочек.

Рома: Да, мы год назад встречались с Грифом, барабанщиком группы «Глюкі», и он предлагал вернуться. Но это невозможно. Они уже забыли, как выглядит инструмент. Не говоря о том, чтобы играть.

ИЛ: Стас, а ты ведь успел оказаться в составе группы «Глюкі»?

Стас: Да, на протяжении где-то 4-5 месяцев. В феврале пришел, а летом все закончилось. Это был договорной план: я пришел и все развалил (смеется).

Рома: А я его привел (улыбается).

Стас: Репетиционных точек было не так много, и мы играли у Виталика Шума на чердаке. Рома никогда со мной не здоровался поначалу. Никогда. Мы потом так и познакомились.

Рома: Конечно, зачем мне здороваться с пустотой? (улыбается).

ИЛ: Правдива ли история, как Akute образовались, когда на репетицию «Глюков» не пришел никто, кроме вас двоих?

Стас: Не совсем. Это случилось после «Басовішча-2008» (фестиваль белорусской музыки в Польше).

Рома: Где «Глюкі», кстати, НЕ победили. Хотя все думают наоборот.

Стас: Да, мы впервые выступали на такой большой площадке. Я думаю, что многие [перенервничали] тогда, и после концерта вдруг кто-то сказал, что пора расходиться.

Рома: С виду казалось, что они просто испугались масштаба, потому что заходили разговоры про первый серьезный тур по Польше. Мы приезжали через год-два-три на «Басовішча» уже как Akute, и люди каждый раз спрашивали, где «Глюкі».

ИЛ: Бывает ностальгия по времени «Глюков», ЦЖР?

Стас: У меня не бывает. Я до сих пор совершаю открытия в музыке, которые меня вдохновляют. Поэтому назад я не возвращаюсь.

Рома: Я могу на день рождения, когда уже совсем бухой, переслушать песни группы «Глюкі». Или группы «Сердце дурака», в которой я тоже играл. Не скажу, что это какая-то ностальгия. Но отказываться от прошлого тоже глупо. What’s done is done.

[1] Правда ли, что в мелких городах, чуть дальше областных центров, никто не знает про Akute, а на концертах всегда мало людей?

Рома: Людей мало, но не потому, что про нас не знают. Мы собираем ровно столько людей, сколько собираем. Мы вообще не жалуемся на зрителей. Если не пришли на концерт, значит, это наша недоработка. У нас года три назад была концепция: мы ездили по малым городам, как Островец, Молодечно, Орша. Конечно, людей там ощутимо меньше, чем в областных центрах. Но это не повод не ехать. Так-то можно и на диване посидеть.

ИЛ: Получается, что количество зрителей пропорционально количеству жителей города?

Стас: Скорее, количеству активного населения, особенно молодежи. Чем старше твой слушатель, тем сложнее заставить его встать с дивана и прийти на концерт. Он может и дома кайфовать от любимой группы, но на концерт ему пойти гораздо сложнее, чем пацанам и девчонкам.

Рома: Организаторы концертов часто говорят: «Лох непредсказуем». Жестко, да? Но мы не организаторы, мы котики (улыбается).

[2] Правда ли, что средства на запись 4-ого альбома вы собирали на краудфандинге?

Рома: Да, конечно. Собрали в итоге больше, чем нужно.

ИЛ: Сколько было нужно?

Рома: Полторы тысячи баксов.

ИЛ: И этого достаточно на альбом??

Ромы: На половину сведения. Мы подумали, что если залепим совсем здоровую сумму, то ее будет очень тяжело собрать. Всего нужно было 3 тысячи, и мы собирали половину.

ИЛ: А с пятым альбомом как? Собираете средства?

Стас: Нет, в этот раз нам не нужно столько. Мы многое делаем сами. В вопросе записи альбома важна не техническая часть, а саунд-продюсерская, как мне кажется. Если материал [плохой] в плане саунд-продюсирования, то, как ты его [классно] ни запиши, это будет неинтересно. А если материал крутой, то он при любом качестве записи будет качать. Поэтому сейчас мы делаем саунд-продюсирование сами дома. И теперь мы можем обратиться на студию, где запись будет стоить гораздо дешевле, потому что самое главное мы уже сделали.

Рома: В общем, цифровые технологии решают. Пару кликов – и звук крутой. Теперь каждый третий – битмейкер. Каждый четвертый – ди-джей. Сейчас такая мощная волна. Хотя по ощущениям она уже спадает – поколение подрастает.

[3] Правда ли, что Стас работает в госструктуре?

Стас: Звучит так, как будто это облисполком (смеется). Я работаю на заводе. Это длится уже черт знает сколько лет, пришел туда еще до Akute. Сейчас у меня получается все совмещать.

ИЛ: Кем ты работаешь?

Стас: Метрологом. На работе все знают, чем я занимаюсь. Я прихожу к директору, говорю, что мне надо уехать на пару дней, и меня отпускают. Пару раз видели меня по телику, узнали.

ИЛ: Ты ждешь момента, когда сможешь уйти оттуда?

Стас: У меня никогда не было такого, чтоб я сидел на работе и думал, как меня все [достало]. Я могу сидеть на работе и делать музло.

Рома: Главное, чтобы твой начальник это не прочел (смеется).

Стас: Пускай читает. Ко мне нет претензий на работе.

ИЛ: Рома, а ты работаешь где-то?

Рома: Я работаю в группе Akute. Я музыкант. И алкоголик. Начальник отдела алкоголизма (смеется).

[4] Правда ли, что Akute стали прототипом группы, вокруг которой развивались события фильма «Вышэй за неба»?

Рома: Не совсем так. Мы помогали режиссеру Андрею Курейчику, консультировали актеров, как надо держать гитару. Еще специально для фильма перезаписали несколько песен на студии Ильи Митько (лидер группы «Леприконсы»). И еще одну песню спели специально для фильма, но это была не наша песня.

ИЛ: Вас как-то коснулась история со скандалами после выхода фильма?

Рома: Нет, мы там были ни при чем.

[5] Правда ли, что вы пили водку с Брайаном Молко из группы Placebo?

Стас: Молко свое уже отпил, похоже (улыбается). А вот с Томом Мейганом из Kasabian пили. Это было на фестивале «Мост», наши гримерки были рядом. Они очень открытые ребята.

Рома: Очень простые пацаны. С ними было очень приятно общаться, в отличие от их охранников (улыбается).

ИЛ: А с Placebo как так вышло, что вы играли на разогреве их концерта в Минске в 2012-м?

Рома: Они сами нас выбрали. Причем у нас совсем не было надежд, когда мы подавались. Это был хороший толчок для продвижения группы. В то время еще можно было судить о популярности по количеству подписчиков в Vk. Тогда их число выросло в разы.

Про новый альбом и смену звучания

ИЛ: Наше интервью выйдет в ноябре. Есть ли шанс, что к этому времени выйдет 5-ый альбом группы Akute?

Стас: Нет.

Рома: Никто не знает об этом.

ИЛ: А вот ребята из Akute знали и говорили, что осенью 2018 года альбом выйдет.

Рома: Да, мы говорили, что, возможно, он выйдет осенью. А потом добавляли, что очень не любим таких точностей, потому что, как только мы их устанавливаем, обязательно их [нарушаем]. Как в день презентации альбома «Reaĺnaść i sny» я еще только заливал его в интернет. То есть его в тот день еще никто не слышал, а люди шли на концерт-презентацию, с кредитом доверия. Но это как-то неправильно. Поэтому мы не загадываем.

ИЛ: Моя любимая группа The Killers в прошлом году выпустили альбом, где песня «Have all the songs been written?» была посвящена творческому застою и дальнейшему поиску себя. Ваш сингл «Усе песні спетыя» навевает какие-то параллели.

Рома: Конечно, мы ищем новые пути. Но заглохли? Вряд ли. У нас альбомы выходят примерно с одинаковой периодичностью, только первый и второй вышли довольно быстро, потому что было много материала.

Стас: Творческого кризиса у нас нет. Есть такое, что определенная музыка уже не так сильно подрывает. Легкий, динамичный рок уже так не прикалывает. Я открыл для себя группу Warpaint, сидел буквально лицом к колонке и кайфовал от того, как классно все сделано в плане звуковой режиссуры и саунд-продюсирования. Непонятные звуки, дурацкие барабаны. Экспериментировать становится интересно.

«Пока нас что-то подрывает, зажигает изнутри, и мы сами кайфуем от того, что делаем, мы не перегораем»

ИЛ: Мне просто кажется, что после 10 лет работы в проекте, связанным с одним музыкальным стилем, легко можно перегореть.

Рома: Можно исписаться миллион раз. Но пока нас что-то подрывает, зажигает изнутри, и мы сами кайфуем от того, что делаем, мы не перегораем. Главное, чтобы здесь не сработало мое любимое «самодурство», когда только тебе нравится, что ты делаешь, и никому больше.

ИЛ: Переход к электронному звучанию – это дань моде или вы сами к этому пришли?

Рома: Как и всегда у Akute, все произошло органично. У нас нет никаких революционных штук, все идет по эволюционному пути. Как и от «Глюков» к Akute – все плавно.

Стас: Появилось желание что-то поменять, появились приспособления, позволяющие делать что-то новое – синтезатор, программы.

ИЛ: Фанатам группы стоит опасаться, что однажды Akute, как и «Глюкі» когда-то, не придут на репетицию?

Рома: Может произойти что угодно. Но если в «Глюках» был целый цыганский табор, то нас всего двое. Это огромный плюс. Мало того, что мы ни от кого не зависим, так еще и два человека всегда могут договориться. Есть поговорка: где два еврея – там три мнения (смеется).

Стас: Я вообще не представляю, как могут играть и существовать коллективы из 8 человек и больше. Нужен какой-то худрук, который будет диктовать свои условия. А чтобы диктовать условия, нужно платить либо мотивировать другим образом. Ты должен знать, что каждый должен сыграть, а в голове должна быть картинка. Не понимаю, как можно сказать барабанщику, что играть. Если чувак [круто] сыграл, я его поддержал – такой режим мне нравится.

Рома: Мы же дуэтом и начинали. Вместо барабанщика была драм-машина. А теперь есть еще и прекрасная Вика.

— Водка / виски?
Стас: Виски.
Рома: Водка.

— Девочки / космос?
Стас: Девочки.
Рома: И космос.

— Реальность / сны?
Стас: Сны
Рома: Сны, конечно

— Минск / Могилев?
Оба: Могилев.

— ЛСП / Макс Корж?
Оба: ЛСП.

— Nizkiz / Петля пристрастия?
Рома: А ты смешной.
Стас: Он еще в начале интервью ответил (улыбается).

— 3 обязательные вещи в райдере Akute?
Рома: Полотенца, вода, еда

— Ваша любимая песня Akute?
Рома: Все. Мы не делаем песни, если они нам не нравятся.
— А самая любимая?
Рома: Любая, которую делаем прямо сейчас.

— Что вас вдохновляет?
Рома: [Распутство]. Все эти школьные истории про беспорядочные связи, наркотики, всякую жуть и бытовуху.
Стас: А я вообще не понимаю, что такое вдохновение. Не было такого, чтобы я в один миг подскакивал и садился писать песню. Хочется творить только тогда, когда ты идешь и пытаешься. Тогда у тебя начинает получаться. Вот «Усе песні спетыя» были написаны за минуту! Наигралось, напелось. А вдохновило меня то, что я перед этим пожрал. Значит жрачка меня вдохновляет (смеется).

— Что вам больше всего не нравится в людях?
Рома: Мне так все. Абсолютно все. Я считаю, что людей слишком [много] на этой прекрасной планете.
Стас: Я не люблю, когда опаздывают. И когда телефон занят. А он занят всегда, когда нужно до кого-то срочно дозвониться. Меня это очень бесит.

— Продолжите фразу: «В Беларуси не хватает..»
Рома: Свободы.
Стас: Еды (смеется).

— Если бы у вас была возможность встретиться с абсолютно любым историческим персонажем, который больше не живет на планете Земля, кто бы это был и о чем бы вы поговорили?
Рома: Я бы с отцом своим встретился. Его не стало лет 10 назад. Поговорил бы о жизни с ним. Было бы ужасно больно, если бы оказалось, что он бы занимал сейчас другие позиции во всяких кухонных разговорах, чем я.
Стас: Мне в голову сразу пришел Фандорин, пускай это и не реальный человек. Я бы просто его послушал.

ИЛ: Группа Akute через 5 лет: что бы вы хотели, чтобы в ней поменялось?

Рома: Размер гонораров, конечно же. Сейчас мы делаем так: сначала решаем с музлом, с текстами, с аранжировкой. Мы полностью упаковываем продукт, а дальше возникает задача продавать. Идеологические, политические вопросы уже решены, теперь надо решить коммерческие.

Стас: Еще пускай студия поменяется, станет покруче.

ИЛ: Вопрос для каждого. Представьте себя через 45 лет: каким бы вы хотели себя видеть?

Стас: Как мой дед. Он кремень, стальной человек. Он очень выдержанный, я не такой. Он может меня о чем-то просить, а я забуду. Просто забуду. Он никогда не напомнит мне об этом. И ситуация выворачивается так, что спустя долгое время я вспоминаю и мне становится так стыдно. А дед при этом даже ничего не делает. Не знаю, как это происходит. Я извиняюсь перед ним, а он по-свойски говорит: «Да ладно тебе».

Рома: Я никак себя не вижу через 45 лет. Я не помню, что было позавчера, не знаю, что будет завтра, а тем более через 45 лет. Я живу одним днем. Может, двумя. Так далеко предполагать – скучно. Надо действовать по ситуации. Но что-то будет – это факт.