Про него заговорили, когда он стал главредом «Онлайнера», который за пять лет с ним стал одним из ведущих медиа страны. Теперь он блогер, пиарщик, путешественник и журналист. Мы же узнали, кем себя считает сам Денис Блищ, зачем катается по закоулкам Беларуси, почему больше не делает видео, не говорит про политику и не работает в проекте «И***а». Про деньги тоже спросили, естественно.
Про политику, публичность и любимую соцсеть
— Денис, голосовали на выборах?
— Нет (улыбается).
— Ваша цитата: «На выборы хожу. Считаю глупостью игнорировать единственную возможность хоть как-то влиять на существующее положение дел». Как так?
— На президентские я бы пошел, конечно. На парламентские – нет. Абсолютно бессмысленное мероприятие.
— Сами никогда не думали о том, чтобы пойти в политику?
— Нет, не хочу. Для этого много причин. Первая – любые попытки войти в политику столкнулись бы с противодействием. Я не боюсь, но не хочется этим заниматься, потому что пришлось бы бросить все проекты, хобби, цели. А вторая вытекает из первой. Убежден, что человек, какими бы благородными целями ни был наполнен, идет в политику только, если у него особенный склад характера. Это не про меня.
— А вы чего хотите?
— Прожить интересную жизнь. Думаю, что следую этой цели успешно. Мне все нравится: работа, хобби, семья.
— Публичность вас интересует? Вы говорили, что вас узнают на улице. Это важно?
— Мне все равно. Даже смущаюсь иногда. Когда подходят люди на улице, теплых эмоций не возникает.
— Известность помогает решать проблемы?
— Да. У меня больше шансов достучаться, когда есть проблема. Например, в банке что-то не работает. Сначала всегда стараюсь решить вопрос не публично. Но если не получается – перехожу в соцсети, и все решается. Конечно, меня тоже посылают. Но тогда я просто не буду больше пересекаться с этой компанией.
— Блогер / журналист / пиарщик – как правильно?
— Сложная задача. Люди не знают, как меня назвать. Это плохо – должна быть идентификация. Скажу так: зарабатываю пиаром. Блогом тоже зарабатываю, но это не прокормит семью. Моя цель сделать так, чтобы меня кормило имя.
— То есть, блогерство?
— Да. Но это цель, где нет плана. Скорее, это мечта. Хотя «блогер» звучит странно. Кто это такой?
— Наверное, больше твиттер-блогер? Кажется, там вы наиболее активный.
— Нет. Больше всего сил и средств я вкладываю в свой standalone (блог на blisch.by). Это работа по расписанию. А твиттер – кидаю картиночки, попутно пишу.
— Но твиттер – любимая соцсеть?
— Да. Там есть белорусская тусовка, которая собралась лет десять назад и до сих пор не распалась. Знаю там всех, и меня знают. Философия потребления твиттера отличается от других соцсетей, и мне это нравится.
Про «Онлайнер», «И***а» и журналистику
— Вы все еще работаете в «И****х»?
— Нет.
— Как долго вы там были?
— Полгода точно. Потом «И***а» начали превращаться в фонд, и мы решили, что я останусь ментором. Фактически я им числюсь, но за последние пять месяцев контактировал с ними раза два.
— Там вы были редактором?
— Я называл себя «исполняющим обязанности главного редактора».
— После новостей о том, что вы им стали, больше не было ничего. Ощущение, что Денис Блищ ничего туда не привнес.
— Ситуация была такая. У «Имен» уходил предыдущий редактор, нового не было. Мы были знакомы с Катей Синюк (создательница «И**н»), которая предложила мне поработать с ними. Я согласился, работал за очень небольшие деньги. Достаточно просто погрузился, начал внедрять различные практики, которые оказались не нужны, когда все превратилось в фонд. Я знаю, как доставать из контента клики, а «Именам» нужно другое. Мы расползлись в стороны, и фактически сейчас у них нет главного редактора.
— Для вас имеет значение тематика проекта? «И***а» поднимают довольно сложные темы.
— Нет, не имеет. Могу делать трафик из любой темы. Конечно, писать про классическую музыку сложнее, чем про автоаварии, но маневры повышения трафика есть всегда.
«Россия по сравнению с Беларусью – колыбель демократии»
— В 2015 году вы говорили: «Онлайнер» – лучший ресурс в стране». А сейчас?
— Сейчас «Онлайнер» – хороший ресурс. У меня увяли патриотические чувства, потому что пять лет там не работаю. Что-то нравится, что-то я бы не делал. Но в медиа-бизнесе надо оценивать успешность по показателям. Есть Яндекс.Метрика и Google Analytics, они решают.
Иногда люди говорят, что им не нравится, как я пишу о белорусских городах. Не нравится – не читай. Но у меня есть метрика и расчетный счет. Причем расчетный счет важнее, потому что туда приходят деньги.
— Цифры цифрами, но после ухода с «Онлайнера» вы рассказывали, что хотели донести до журналистов, для чего они работают. Не для цифр же?
— Если ты работаешь в новых медиа, цифры решают больше. Про них нельзя забывать. Можно творить, ориентируясь на цифры.
— Мы с Юрием Зиссером обсуждали, почему в Беларуси не проснулась волна независимой журналистики, как в России. Как вам кажется, почему?
— В России намного больше открытых источников данных, чем в Беларуси. Навальный и весь его проект ФБК – это детище открытости, которую декларирует российская власть. В этом плане Россия по сравнению с Беларусью – колыбель демократии. В Беларуси вы можете только пойти в кадастровое агентство и узнать, кому принадлежит кусок земли. Больше ничего.
— Вы ведь тоже находите инсайды.
— Это не расследования. Я нахожусь в рынке, который знает все наперед.
Мы собрали 5 претензий к Денису Блищу в интернете, за которые ему надо оправдаться.
[1] У Блища очень скучные видео. Имеется в виду видеоблог, который вы запускали, но что-то пошло не так.
— Просто понял, что мне неинтересно заниматься видео.
— Зачем изначально решились?
— Показалось, что будет интересно. Но не торкнуло. Мне не нравится работать в кадре, не чувствую себя расслабленным. В конце концов, я не Ален Делон, меня это напрягает.
— Макс Пушкин тоже не Ален Делон. Разве это важно?
— У Макса комментариев по поводу внешности будет меньше, чем у меня. Но мне не понравился формат. А когда переступаешь через себя, это всегда сказывается на результате. Возможно, я вернусь к видео, но в соавторстве и за зарплату.
— Все видео в блоге были проплаченными?
— Не все, но некоторые были за деньги. За производство я платил со своего кармана. Например, в последнем видео, где мне делали маникюр, платил сам.
— С удивлением обнаружил, что вы долгое время ведете подкаст. Он тоже не монетизируется?
— Нет. Мне бы хотелось получать с этого деньги, потому что для души – это, конечно, хорошо, но я должен банку деньги за квартиру. Мы редко записываем подкаст, потому что достаточно занятые люди.
[2] Денис Блищ несмешно шутит. В твиттере вашу иронию воспринимают двояко.
— Я не пытаюсь кого-то рассмешить. Скорее, развлекаюсь сам. Твиттер так устроен, что шутки может понять очень малое количество людей.
— Откуда у вас такая любовь к Ким Чен Ыну в твиттере?
— Это ирония. Патологически ненавижу все диктатуры – это самое гадкое, что есть в мире. Людоедская северокорейская диктатура настолько карикатурная, что с нее можно только ржать. Это символ того, как не должно быть.
[3] Вы не говорите о политике.
— Мне это неинтересно по той же причине, с которой мы начали разговор. Не понимаю, как можно хотеть стать политиком.
— Стать политиком и говорить о политике – разные вещи.
— У нас в стране 25 лет ничего не меняется. Политики нет. Есть сложившаяся политическая обстановка – она мне не нравится. Говорить это каждый раз не имеет смысла.
— Если вам предложат пиарить политически окрашенный проект за зарплату, возьметесь? Например, s*****.*y.
— Может быть. Мне нравится исторически оправданный патриотизм, не вижу в этом политики, хотя понимаю, что это на грани. Вот если бы попросили поработать с БРСМ, отказался бы. Не могу работать с тем продуктом, который мне не нравится.
[4] Денис Блищ не делает репортажи о Беларуси. Вы часто катаетесь в отдаленные закоулки страны, но никогда не рассказываете об их жителях. Почему?
— Даже стараюсь, чтоб они в кадр не попадали. Мне неинтересно. Живут они плохо – что там выяснять? Так примерно в любом регионе. Самое главное, что местные этого не осознают. Они не понимают, что жизнь может быть другой. Белорусские регионы живут в середине ХХ века, даже асфальт не везде есть. Это печально.
— Как давно ездите по Беларуси?
— Со студенчества. Коллекционирую города во всем мире.
— Поняли что-то новое о стране за это время?
— Только то, что уже сказал. Белорусские регионы на уровне райцентров и ниже – это брежневский застой: обнищание, выезд на заработки в Россию и Польшу, повальный уезд молодежи, превышение смертности над рождаемостью.
— Неужели жители не хотят меняться, чтобы жить лучше?
— Для того, чтобы хотеть, надо попробовать. Пока вы не побываете где-то в глубинке в Германии, не поймете, что не так. 75% белорусов никогда не выезжали из страны, а есть те, кто не покидал свой регион.
Больше всего в этой ситуации поражает, что наши власти отрицают это. Нам все время говорят, что все хорошо, есть трудности, но мы их преодолеем. Да здесь вообще по-другому надо ставить вопрос – о выживаемости нации. А у нас декларируются проблемы на уровне сантехнического оборудования больницы.
[5] С пиарщиком Денисом Блищом сложно работать.
— У меня было пару конфликтных ситуаций в бизнесе, но по-настоящему грубо только один раз. Хотя заказчик был этого достоин.
— Что за заказчик?
— Не могу сказать, я не обсуждаю своих заказчиков.
— Что за проект?
— Один сервис (улыбается). Но все упиралось в деньги – они вовремя не платили. А вообще я бы не сказал, что конфликтую.
— В работе идете на компромиссы?
— Конечно. Если бы я неправильно себя вел, у меня бы не было заказчиков. Но я всегда предупреждаю, что если будут компромиссы по задаче, то мы не добьемся результата.
Пиарщик – очень хитрая профессия. Ты всегда можешь сказать, что выполнил свою часть работы, но если продукт не пошел, то ты не виноват (смеется). Потому что за качество продукта отвечает только производитель.
Про семью и внешний вид
— Ваш отец был бизнесменом. Чем именно он занимался?
— Чего только не было. Он один из самых первых кооператоров в стране, занимался этим с конца 80-х, когда только разрешили. Но я не особо интересовался, был малой еще. Он объездил весь мир. Последний бизнес был туристический, закончился очень плохо.
— Он передавал вам свои навыки?
— Нет. Мы не были особо дружны. К тому же меня никогда не интересовало предпринимательство. Всю жизнь думал, что быть наемным работником – намного более стабильный и правильный выбор. Лучше всего быть рантье, ничего не делать и писать в блог.
— Какой вы дома? Денис Блищ как отец двух сыновей – это другой человек?
— Наверное, я всегда взбалмошный – и дома, и не дома.
— Вы строгий отец?
— Достаточно строгий. У старшего сына в телефоне я так и записан – суровый отец. У младшего телефона еще нет. Но сердце у меня доброе.
— Вы полысели до женитьбы или после?
— До. Начал лысеть очень рано – в университете.
— Были комплексы по поводу внешнего вида?
— Нет, никогда. Внешний вид помогает развивать личный бренд. Поэтому недавно появлялись статьи по поводу того, что я похудел. Такие статьи дико читаются. Для этого специально ничего не делаю. Пару раз только просил на marketing.by опубликовать колонку о том, как поработали с клиентом, чтоб получить нового. Хотя и это не очень работает.
Очень хорошо работает связка «Иванов = электрик». Электриков может быть хоть пятьсот, но ты позвонишь Иванову, потому что знаешь его. Так и мне очень часто звонят и говорят, что читали блог и решили обратиться ко мне.
Про финансы
— В Беларуси есть деньги?
— На что?
— На пиар.
— Конечно, есть. Все началось, когда в 90-х лидеры бизнеса поняли, что им нужен пиар. Сейчас мы пришли к стадии, когда в пиар идет небольшой бизнес. Например, магазин мебели, с которым сейчас работаю. Финансовых возможностей у магазина мебели немного в сравнении с телекоммуникационным оператором. Но я и не собираюсь зарабатывать на них миллионы долларов. Они попадают в мой портфель заказов: когда приходит время заказать статью, посоветоваться насчет активностей в инстаграме, они придут ко мне. Раз, два в год я на них заработаю.
— Сложно попасть в эту профессию?
— Не знаю. Всю жизнь делал по-простому: говорил, что пиарщик. Я плохо учился в университете, дипломная была связана с версткой информационных онлайн-медиа. Поэтому в «Онлайнере» я больше был на своем месте. Но в пиаре – моя душа. Знаю, как работать с вещами, которые мотивируют к действию.
— Сколько стоил ваш самый крупный пиар-проект?
— Надо разделять деньги, которые идут на гонорар и которые уходят субподрядчикам, блогерам. Через меня могут проходить большие деньги, но что из этого останется в кармане? Например, завтра ожидаю платеж на шесть тысяч рублей, но заработаю из них только шестьсот. Поэтому не могу сказать, что однажды я поднял кучу бабла. Мой заработок складывается из небольших проектов, которых много.
— То есть, не было такого, чтоб за один проект заработали пару десятков тысяч?
— Думаю, такого не бывает у пиарщиков-одиночек. Крупные агентства, которые заключили годовой контракт с банком, имеют такие гонорары. Но я работаю по-другому. Может быть, на следующей неделе подпишу договор, который суммарно принесет мне 25 тысяч рублей за год.
Когда люди заказывают пиар, они не понимают, что это такое. Но потом сталкиваются с реальностью и видят, что это дорого. За тысячу рублей ты почти ничего не получишь. Это как в спортивном зале. Приходишь в зал, потеешь, напрягаешься, но через месяц результата нет. У тебя повысился тонус, ты стал лучше спать, но хочешь кубики на животе, как у Ван Дамма. Извини, Ван Дамм ходил лет двадцать жать железо. Пиар один в один: чем больше занимаешься, тем рельефнее тело.
Про «крепкий середнячок» и белорусское будущее
— Можете назвать себя самым крутым пиарщиком Беларуси?
— Нет, конечно. Даже близко.
— Не бывает тесновато в Беларуси с тем опытом, что успели набрать?
— Нет, я крепкий середнячок. Работаю со средним бизнесом, и мне комфортно.
«Сейчас мы не создаем никакого задела для страны будущего»
— Предлагали проекты из-за рубежа?
— Было, но ничего серьезного. После «Онлайнера» предлагали управлять одним медиа в Казахстане, даже дошли до обсуждения зарплаты. На этом и споткнулись. Казахстан тогда был дорогой страной, и денег, которые бы там заработал, не хватило бы ни на что крупное в Минске. Они не могли заплатить мне столько, сколько я хотел.
— Если предложат что-то серьезное на постоянную зарплату, переедете?
— Если будет возможность кардинально решить вопрос с деньгами, уехал бы на год-два. Самая правильная позиция предпринимателя, когда ты выстраиваешь систему, которая работает на тебя. А ты – головной мозг – управляешь этой системой. Сидишь дома, звонишь, жмешь на кнопки. У меня так не получается, хотя я уже куда более свободный человек, чем был на «Онлайнере». Есть другой путь – становишься очень крутым пацаном уровня условного Тимоти Белла (британский политтехнолог и пиар-менеджер), когда можешь выбирать, с кем будешь работать, а с кем нет. Этот путь мне более близок, но не уверен, что когда-нибудь и близко дорасту до такого.
— Как вам кажется, в Беларуси все будет хорошо?
— Если будет происходить то же, что сейчас, мы неизбежно откатимся от цивилизованного мира. Все, что есть качественное в Беларуси сейчас – мобильная связь, хорошие медиа – это не наше завоевание. Нас вытягивает весь окружающий мир. Нам повезло, что мы не в Центральной Америке или Африке, а в Европе. Когда в Польше открывались хорошие магазины, мы ехали туда, смотрели и привозили этот запрос, а бизнес его удовлетворял. Но мир не может тянуть нас бесконечно, потому что ресурсы не бесконечны. Уверен, что в ближайшие 50 лет каждый в мире станет еще больше сам за себя. И мы никому не будем нужны.
Сейчас мы вообще не создаем никакого задела для страны будущего, а только копаем яму. Если так будет продолжаться, будущего у нас нет.
— Старая синяя электричка / новенький Штадлер?
— Смотря куда (улыбается).
— В Заславль.
— Штадлер, конечно.
— Поездка на трамвае / на велосипеде?
— На велосипеде.
— Кино / книга?
— Ничего. Когда-то увлекался и тем, и другим, но больше нет.
— Koko.by / Пушкин – кто интереснее?
— Пушкин.
— ЛСП / Корж?
— Вопрос с подвохом. ЛСП более интеллектуальные, чем Корж. Но все-таки Корж.
— Михалок / Вольский?
— Вольский.
— Беларуская мова / русский язык?
— Идеологически – беларуская мова, реально – русский язык.
— Лучшая страна из тех, где побывали?
— Швейцария.
— Лучший журналист Беларуси?
— Есть хорошие журналисты на «Онлайнере», есть на T**.*Y, есть в газетах. Но специально я никого не читаю.
— Чем бы занялись, если бы был дополнительный час в сутках?
— Тем же, чем и в остальное время, – работал бы.
— Чего вы боитесь?
— Думаю, ничего. Умереть? Трупу все равно. Хочется, чтобы близкие были живы-здоровы. Но бояться чего-то абстрактного? Такого нет.
— Ваша главная черта?
— Могу неожиданно для всех добиваться целей.
— Что больше всего не любите в людях?
— Да я люблю людей (улыбается).
— Закончите фразу: «В Беларуси не хватает..»
— Денег.
— Если бы была возможность встретиться с любым историческим персонажем, кто бы это был?
— Мне снова абсолютно все равно (смеется). Вот встретил я Стива Джобса, что мне у него спрашивать?
— А кумиры у вас есть?
— С детства нравится Арнольд Шварценеггер. Не знаю почему. Он не самый приятный человек, не самый хороший актер, но очень импонирует. Нравится его отношение к жизни.
— Денис Блищ через 5 лет: что бы вы хотели, чтобы у него изменилось?
— Не думаю, что принципиально что-то изменится. Хотел бы стать более финансово независимым. Мне бывает сложно в плане заработков, бывает очень хорошо. Через 5 лет мне будет 43 года – очень разумно в таком возрасте иметь понятный доход.
Грустно, если у тебя нет понятия, как ты будешь стареть. В нашей славянской ментальности старый человек – не годный человек. Он может сидеть в чиновничьем кабинете и подписывать бумажки, но не будет на острие. Так и меня в том возрасте никто не будет воспринимать как крутого пацана в теме.
— Денис Блищ через 35 лет: каким бы вы хотели его видеть?
— Думаю, буду ездить по миру. Больше особо ничего не надо. Не уверен, что через 35 лет мир будет позволять делать это спокойно. У меня есть апокалиптичное ощущение, что мир идет к глобальной жопе. Наше гиперпотребление точно закончится плохо. Думаю, через 35 лет это будет другой мир.
