Вместе с A1 Xplore Music by Deezer мы продолжаем исследовать музыкальную индустрию Беларуси, ищем проблески надежды и отголоски культурного наследия. Сегодня говорим с Intelligency – мы уже делали интервью с ними осенью 2017 года. С тех пор трек «Август» из альбома Renovatio выстрелил на весь мир, а ребята подписали контракт с двумя мейджор-лейблами: сначала с Warner Music, а далее – с Universal Music.
Intelligency – это Сева Довбня, Юра Тарасевич, Женя Мурашко и Миша Станевич. Мы застали ребят в их новой студии прямо во время записи очередного трека. Говорим про свалившиеся хайп и славу, культурный код Беларуси и развенчиваем мифы о внутряке музыкальной индустрии.
Про хайп, TikTok и известность
ИЛ: Когда 3,5 года назад вас называли «самая перспективная группа Беларуси», вы относились к этому с иронией. Смотрите, как все вышло в итоге!
Сева Довбня: Все музыканты верят в свой успех, но вероятность крайне мала. Музыкантов тысячи, а тех, кто хотя бы что-то одно удивительное напишет, – единицы. Если бы тогда нам сказали, что через три года наш трек будет в топ-30 Shazam в мире, мы бы не поверили.
ИЛ: Классическая история, когда музыкант развивается постепенно, раз за разом собирая концерты побольше. А вы взяли и выстрелили в один момент. Не считаете себя читерами?
Сева: Мы всегда шли очень плавно. В плане роста мы реально самая плавная группа Беларуси. С 2014 года, когда мы с Юриком еще вдвоем играли, от сезона к сезону качественно мы идем выше и выше. В январе прошлого года, до начала пандемии, у нас уже были полные залы в Москве, Киеве, и потом стреляет трек. Такое ощущение, что природа сама тебя готовит к этому.
Но современный мир такой хаотичный. Наверное, пока мы не увидим залы-тысячники в десяти городах подряд, мы не убедимся, что представляем из себя что-то действительно большое.
Юра Тарасевич: Комментируют пока все равно одинаково: «Кто это такие?»
Сева: Пока для нас все обстоит так: мы написали неплохую песню, пишем достаточно интересный для какого-то круга лиц материал и до сих пор пытаемся дерзнуть для отдельной ниши.
ИЛ: Та аудитория, которая снимает ролики под August в TikTok – ваша?
Сева: Будем искренними: в какие-то моменты «тиктоковая» движуха немного подбешивала. Обычно наша аудитория – это люди в возрасте 25+, они уже работают, у них есть жизненный бэкграунд. У нас очень мало фанатов-школьников из тех, кто действительно системно слушает и ходит на концерты.
Мы недавно делали опрос в инстаграме о том, где нас впервые услышали. Подавляющее большинство пришли где-то с 2017 года. То есть проявление наших слушателей в соцсетях такое же, как и у наших соотечественников, группы «Петля Пристрастия»: они крутые и культовые, а вот слушатели у них не так активничают в соцсетях, как у других больших групп, которых знают в той же России. У песни «Груз», которая суперкрутая, прослушиваний не так много.
ИЛ: А как вы относитесь к тому, что Intelligency появились в плейлистах между Бузовой и Slava Marlow?
Юра: В чартах во вконтакте куча такого рядом с нами. Но не мы же туда себя засунули.
Сева: Главная причина такого развития событий в индустрии в СНГ: слушают копии копий. К сожалению, основной потребитель музыки у нас – дети от 15 до 20 лет. На Западе, когда тебе родители с детства ставят блюзовиков, битлов, ты будешь слушать первоисточник, и рынок сегментирован. А у нас хип-хоп влетел – все слушают его. Потом хип-хоп надоел – появился Niletto, все слушают его и его копии.
Поэтому так и в чартах – жизнь от одного монотренда к другому вперемешку с периодическим всплеском ностальгии по «Руки вверх». Какое лечение? Пройдет время, стабилизируется отношение нашего общества к интернету, активный пользователь вырастет – и хотя бы чуть-чуть вырастет музыкальный вкус.
Юра: Мы тоже стараемся показывать, что есть «другая» музыка.
Сева: Такая история была с треком «Медуза» пару лет назад. Тогда людям снесло голову – такое необычное звучание! Мне кажется, с «Августом» так же. Жалко Матранга – у него не получилось этот стиль выкристаллизовать. А возможно и не стоялая такая задача.
ИЛ: А на вас и дальнейшее звучание повлиял успех «Августа»?
Сева: Нет. Конечно, в каких-то треках мы пытаемся делать прикольные хуки, но это не из-за «Августа». Такие психоделические якоря мы делали и раньше.
Как быстро понять, соображает ли человек глубже, чем просто поверхностно, в нашем стиле музыки? По треку «Август». Как по лакмусовой бумажке. Спроси его, что круче: припев или куплет? Если больше нравится припев – то человек, скорее всего, просто сторонний любитель. Если куплет – он соображает в музыке несколько глубже обывательского уровня. Потому что вся фишка в куплете, в гармонике и тексте.
ИЛ: Теперь в ютубе на новых видео вы ставите хэштег «техноджаз», хотя раньше был «техноблюз». Что поменялось?
Сева: Это самоирония, на самом деле. Вот я иногда слушаю наши старые треки: форма – отстой, сведение – полный отстой. Но если послушать суть, найдешь уход из индустриальной формы, которая популярна. Такой «недодепешмод». Сырое мясо и местами даже дичь. Слышно, что мы хотели делать что-то свое с элементами кривляния на хорошие исходники.
Грубо говоря, уже тогда работал внутренний фильтр на тех, кто попал на крюк, поверил в то, что направление поиска у нас особенное, и тех, кто не слышал этого звучания и так и не воспринял его. То есть для кого-то это и не было жизнеспособно дальше, для самых рьяных музыкальных снобов и критиков, пророчивших нам второсортные фестивали, скорый развал и небытие. А кто-то мог даже в этом сыром мясе что-то расслышать.
А техноблюз и техноджаз – это как целевая высшая точка горы, куда идет движение. Сейчас мы шутим про это, но вдруг мы выпустим альбом, который достигнет этой точки. Кто-то услышит, поймет жажду нового, а кто-то нет. Игра в догонялки к цели продолжается.
Сева Довбня из Intelligency нашинковал и замиксовал «необычный салат» из 10 треков, которые надо послушать всем.
А1 Xplore Music от Deezer – новый музыкальный сервис, который включает в себя 73 миллиона песен, тысячи подкастов и аудиокниг. Уже сейчас абоненты А1 могут оформить подписку на сервис и воспользоваться персональными рекомендациями треков, возможностью слушать музыку в качестве до 320 Кбит/с без расхода мобильного трафика и офлайн. Бесплатный период использования A1 Xplore Music от Deezer – 30 дней, далее абонентская плата 5,9 BYN для всех тарифов.
Про работу с лейблом и эфиры на телике
ИЛ: Как меняется процесс записи, когда у вас есть лейбл?
Юра: Насколько я понимаю индустрию, лейблы помогают с аранжировками, некоторые берут артистов под крыло. У нас же история про монетизацию, продвижение. Это как если с велосипеда пересаживаешься на мотоцикл – начинаешь ехать быстрее.
Warner говорили нам, что у них есть студия в Москве. Но я слабо представляю, как бы мы могли записывать там. Это чужая атмосфера. Даже если работаешь на двух квадратных метрах, все равно выстраиваешь свой мир.
ИЛ: Вы продолжаете с ними работать?
Сева: Мы работаем с двумя лейблами – еще Universal. С ними выйдет наш грядущий альбом.
Вообще есть один миф по этому поводу. Людям кажется, что лейбл – это вкачка бабла. Но на самом деле, если не удается материал – не спасет ни один лейбл. Нет сильного трека – до свидания!
ИЛ: Но у вас была другая история – разные лейблы сами звонили и предлагали свои условия.
Сева: Тогда у нас уже был трек на 21-м месте мирового Shazam. Кстати, мы отправляли тот же трек лейблу ровно за неделю до этого, и они ничего не ответили. Только когда нью-йоркское отделение увидело трек в топ-30, они позвонили в Москву и напомнили о нас.
Теперь мы увидели всю эту систему изнутри и хотим сказать всем: чудес в мире нет. Если нет сильного материала – ни один лейбл тебя не вытащит. Если ты ничего из себя не представляешь – тебя не возьмут ни на одну работу. А если закончил БГУИР – не будешь сразу же айтишником с крутой зарплатой. Мир жесток, несправедлив, но предельно понятен.
ИЛ: Это сильно вставляет, когда Иван Ургант объявляет название твоей группы?
Сева: Это круто, но телик is dying. Нет ничего лучше сильного материала, которым люди делятся в интернете. Ни телик, ни таргетинг в соцсетях – ничто так не работает.
Еще пример – мы были на шоу «Песни». До финали не дошли Niletto, Sharlot и мы. В итоге все, кто вошли в финал, исчезли. А мы всплыли.
ИЛ: Ребята из «Петли» нам тоже говорили, что после эфира на «Урганте» у них пришли только плюс четыре зрителя на одном концерте.
Сева: Не знаю, сколько к нам придет, но вообще все так. Это нецелевая аудитория, она очень размыта. Много пустых просмотров: люди смотрят на тебя как на побочный продукт шоу. Ты там никто. Вот Ургант – кто.
ИЛ: Не успели познакомиться с Иваном?
Юра: Нет, его не было на съемках.
«Мир жесток, несправедлив, но предельно понятен»
ИЛ: Под роликом с вашим выступлением на «Песнях» есть комментарий: «Зачем они туда пошли? Они лучше всех судей вместе взятых». А действительно, зачем?
Сева: Это ты еще приятный комментарий прочитал (улыбается). За два дня до кастинга мне жена говорит, что это наш шанс попробовать свою музыку в условном соревновании за сердца. Но вообще очень хотелось пообщаться с Бастой, заглянуть «у вочы». Только в московском отборе, куда мы поехали, было 20 тысяч человек. И как вы думаете, кто был первым, кому сказали «да» на этом огромном кастинге? Нам.
Это еще раз доказывает, что чудес нет. У тебя есть что-то особенное, а ребята на телике ищут именно то, что отличается и может интересно сработать.
Еще один пример – наша поездка на Comedy Club. Нас объявляли Харламов с Волей, мы с ними общались как гости и отыграли там номер. Но после этого никакие папарацци не бросаются на тебя на улице. Людям все равно, у них и так перенасыщение информацией. И если честно, мы на телике не смотримся. Где бы мы ни участвовали из проектов на ТВ, это не наша стихия. Мы стеснительные, скромные, не можем удивить моментальным фокусом.
Про карантин, онлайн и клипы
ИЛ: После того, как «Август» выстрелил, объявили пандемию, и все концерты отменились. Не кажется, что из-за этого потеряли хайп?
Сева: Да, это правда. Если бы год был не ковидный, выстрел был бы сильнее. Но я вижу в этом знак того же поступательного движения. Мы были на «Песнях» – аудитории не прибавилось, зато нас услышали ребята из Comedy Club Production, у нас появилась уверенность. В следующем году вышел альбом – появились полные залы в Москве и Киеве. А потом «Август» стреляет.
Возможно, скоро мы выпустим такой материал, который еще сильнее выстрелит. Каждый артист пишет хит и становится на пять лет суперзвездой. А я думаю, что это не наш предел, мы можем еще круче.
Юра: Может, ковид нам помогает знаками, что мы еще не готовы к большим историям.
Сева: Нам бы снесло башню, было бы сложно удержаться от внезапно свалившихся залов-тысячников. А так сидим у себя в коморке, пописываем следующий альбом.
Вообще это забавная и необычная история, что у нас много чего происходит последние год-полтора, но при этом мы не можем увидеть логичные результаты этого своими глазами на тех же концертах. Но тем интереснее вызов.
ИЛ: Как вам онлайн-концерты?
Юра: Самое странное чувство: когда ты отыграл – тишина. Смотрю на парней, они так елозят, как будто лимон съели.
Сева: Еще я заметил, что это постоянная тусовка одних и тех же артистов. Сейчас в Беларусь нельзя никого привезти, поэтому мы постоянно играем в одной обойме с Palina, Nizkiz. Скоро сами сможем угадывать лайнапы.
ИЛ: Почему стали больше клипов и лайвов снимать?
Сева: Мы нашли человека, который снимает хорошо и недорого. Тоже миф, что лейблы платят огромные деньги за клипы. Конечно, нам приходят деньги с монетизации трека, но все клипы, продакшен мы делаем за свои средства.
И вообще хороший клип можно снять недорого. Например, клип на «Август» снимала целая команда, это наш самый качественный ролик. При этом он стоил как три зарплаты айтишника. Это недорого для клипа, который потом шел по MTV.
ИЛ: Вы говорили: «Если своим хитом расшевелил белорусов, заставил их танцевать, то тебе удастся это в Нигерии или Непале». Почему так?
Сева: Белорусы – нордическая нация. У нас национальный характер очень прагматичный, выдержанный и холодный. Но при этом азиатская система оценки людей: белорусы оценивают по принципу «хто ты такі?» Это плохо, потому что в развитых странах важно «што ты робіш». В Беларуси нужно очень долго завоевывать уважение, хотя и это несправедливо, потому что тогда ты можешь лажать на сцене, а люди будут думать, что так и надо.
Про культурный код и белорусскую музыку
ИЛ: В нашем интервью 3,5 года назад вы говорили: «В Минске удастся получить отдачу, только когда начнешь будоражить культурный код». У вас получилось?
Сева: У нас есть белорусские песни, мы минские артисты, всегда это утверждаем и с гордостью об этом говорим. Мало того, мы в любой момент можем позволить себе переехать. Может быть, это было бы целесообразнее для того, чтобы развить некий «успех». Но мы этого не делаем, потому что нам важно находиться тут, дома.
ИЛ: Если бы переезжали, то в Россию?
Сева: Не обязательно, могли бы и в Киев. В Варшаве на радио мы тоже хорошо котируемся. Но фишка в другом. Мы минские артисты, но при этом интернационалы. У нас музыка имеет международный код, мы опираемся на культовых музыкантов 60-80-х. Мы пытаемся делать вклад в интернациональную историю, но вдруг через это получится достучаться и до национальной.
«Нас спасут великие скетч-шоу на ютубе»
ИЛ: Как по-вашему, он уже сформировался – белорусский культурный код?
Сева: Я твердо убежден: для того, чтобы люди выработали национальный культурный код, для начала мы должны выработать чувство юмора на своем языке. Ты должен смеяться, любить, умирать с белорусским языком. А уже потом строить сложные сознательные схемы.
А когда ты говоришь по-русски, но хочешь строить музыку по-белорусски – это искусственно. Может, это прозвучит как кощунство, пусть меня будут ругать за такие выражения, но я должен сказать, что все современные писатели, музыканты и театралы уступают по влиянию на порядок любым ребятам, которые прямо сейчас сделают на ютубе юмористическое скетч-шоу на белорусском. Порнофильм на белорусском произведет больший фурор, чем стихи.
Это, конечно, шутка, но с долей правды. Потому что выстраивать белорусскоязычное общество нужно не только с букварей и театров, а с шутки и того, что идет у человека из самого нутра, особенно в сфере развлечений. И, конечно, образование и СМИ тоже на мове.
Касаемо нашей сферы. Песня «Небяспечна» группы Nizkiz сделала для восприятия белорусской музыки больше, чем что-то более серьезное по замыслу. Искусство должно быть притягательно, сексуально, интересно. Для белорусского случая только так: это искусство нужно родить в простых вещах. Только потом начинается сложное. Нас не спасут великие стихи – нас спасут великие скетч-шоу на ютубе.
ИЛ: В новом альбоме Intelligency будут треки на белорусском?
Сева: Пока непонятно. В Renovatio сразу не было ни одной, но за неделю до выпуска мы быстро взяли свой забытый когда-то минус, позвонили Полине (певица Palina – ИЛ) и записали «Беларускую песню». Причем мы ни копейки не вложили в продвижение трека, даже анонсировали его всего один раз, а он уже собрал больше 80 тысяч просмотров на ютубе и занял 3-е место по прослушиваниям из всех наших песен на стриминговых сервисах.
ИЛ: Кстати, когда новый альбом?
Сева: До конца года надо сделать.
Юра: В этом отличие работы с лейблом – появляются сроки.
Сева: Но это не потому что лейбл жесткий – мы бы и сами сделали. Мы всегда сами ставили себе сроки, мастерили обложки. В этом плане у нас никогда не было и не будет продюсера. Нам не нужен кто-то другой, чтобы подталкивать нас и ставить строгий план работы.
ИЛ: Последний вопрос: белорусская музыка будет жить?
Юра: Вопрос, дадут ли ей жить.
Сева: Да будет. Она только начинает жить, именно потому, что наконец началась массовая белорусская музыка. Никто не умаляет подвиги группы «Троіца» или Лявона Вольского, но пока не появится вкусное, бесшабашное молодежное творчество, ничего не будет. И оно уже появляется, потому что об этом задумались.
— ЛСП / Корж?
Юра: Корж.
Сева: Корж.
— Лера Яскевич / Palina?
Сева: Palina. Но не отметить крутость Леры Яскевич нельзя.
— Беларуская мова / русский язык?
Сева: Бесполезно спрашивать. И то, и то одновременно.
— Сниматься в «Урганте» / в Comedy Club?
Сева: В «Урганте» больше понравилось, потому что формат нам ближе. Хотя люди приятные везде. В Comedy очень обаятельные люди работают.
— Правда ли, что день создания Intelligency – 9 мая?
Сева: Да, в сети. Мы с Юриком выпустили три трека, тогда еще на моей съемной квартире.
— Кто из группы танцует лучше?
Сева: Юрик (улыбается).
— Кто из группы больше популярен у девушек?
Сева: Миша. Но он уже отошел от дел (смеется).
— Какой трек не выходит у вас из головы в последнее время?
Юра: Который мы сейчас делаем.
— А из чужих?
Сева: Билли Айлиш «ilomilo». Она дико крутая, [офигенные] аранжировки, которые сносят башню.
— Какая музыка нужна белорусам?
Юра: Своя, белорусская.
— Что вас раздражает в себе?
Сева: Моя импульсивность. А еще раздражает, когда танцуют под «Август» этот странный танец из TikTok. Для меня будет ужас, если во время трека я взгляну на задние ряды, а там будут это танцевать. Это не имеет никакого отношения к нашей музыке.
— С кем из ушедших музыкантов хотелось бы встретиться?
Сева: Джим Моррисон, Джон Леннон.
Юра: Чарльз Брэдли. Это соул-певец, который 60 лет играл в кавер-бэндах и за последние 6 лет жизни написал 5 крутейших альбомов.
Женя: Джон Бонем.
Миша: Моцарт.
Сева: Тогда и Курт Кобейн.
ИЛ: Intelligency через 5 лет: что хотелось бы поменять в себе?
Сева: Да не получится поменять. У меня есть теория, что люди не меняются по ходу жизни. Если не случаются никакие шоки, то они остаются такими, какими были в молодости. Самый главный подвиг – победа над штуками, которые с детства в тебе сидят. И у нас в группе: как были раздолбаями, так и останемся.
Юра: С новым звучанием, конечно.
Сева: Да, форма может меняться, но суть нет.
ИЛ: Вы видите Intelligency через 35 лет?
Юра: Есть примеры музыкантов вроде «Машины времени», которые настолько устали от концертов, своих «Августов», что для них в кайф узнать что-то новое, прийти в бар и поиграть в свое удовольствие.
Сева: Индустрия так поменяется через 35 лет. Стриминги уже сейчас ее меняют. Музыканты начнут зарабатывать больше с монетизации в сети, чем с концертов. Будет такая революция. Музыка движется в «экспериментальщину», углубляется суть.
Я почти уверен, что нас не будет как группы. Тут бы прожить столько. Точно знаю одно: я не буду дряблым стариком, пытающимся изобразить ту же молодость на сцене, как Rolling Stones. В 60 лет я не буду петь «Мама стерпит, Бог простит». Лет десять мы еще просуществуем, а потом? Рано или поздно это надоест, надо быть реалистом. Поэтому что будет с Intelligency через 35 лет? Да ничего не будет.
