Меня зовут Александр Миненков, мне 45 лет. На протяжении 20 лет я дирижер любительского хора — Народной хоровой капеллы Белорусского государственного университета.
Первый коллектив у меня появился еще на третьем курсе моей учебы в Консерватории – студенческий хор БНТУ. Я проработал там семь лет. Но появилась семья, заработной платы не хватало, и в какой-то момент совмещать со всеми подработками стало невозможно. Так я оказался в БГУ и стал руководить тамошним хором.
Почему любительский коллектив, а не профессиональный? Если по факту, то никто не предлагал руководить профессиональным коллективом. Каждый год чуть больше десятка выпускников-дирижеров только из Консерватории – где на каждого взять коллектив? Их на всю Беларусь пересчитать – хватит пальцев двух рук. Правда, если бы мне сейчас предоставили такую возможность, то, возможно, согласился бы. Наработок много.
Но вообще, профессиональный коллектив работает за деньги, и они более зависимы в творческом плане. Им говорят что петь, когда, где. Это не плохо, но некоторые произведения петь не хочешь, потому что они не несут никакой просветительской, воспитательной нагрузки. У нас таких, к сожалению, много. Однако заказ есть заказ.
Короче, отдача не та. Энтузиазм всегда дает больше, чем заработная плата, результат выше. Моя практика показывает, что практически из любого певца можно выжать то, что нужно. В хоре есть участники без музыкального образования, я всегда их брал. Изначально мне, конечно, просто нужно было набрать состав, а со временем оказалось, что ребята без специальной подготовки «выстреливают» гораздо чаще тех, кто такую подготовку прошел. И они могут остаться надолго. Один из участников Капеллы БГУ, который перешел вместе со мной еще из хора БНТУ – а на сегодняшний день это более 15 лет в составе хора – не имеет никакого музыкального образования, но какой голос! Он один долгое время тянул всю партию, где по-хорошему должно быть несколько человек.
В хоре БГУ сейчас установлен возрастной ценз в 30 лет. Новички, в том числе семнадцатилетние студенты, появляются каждый год. Понятия не имею, что их тянет в хор (улыбается). Все-таки это достаточно специфическая структура. Но обычно так или иначе все новенькие в прошлом связаны с музыкой: если не музыкальная школа, то какие-нибудь кружки или что-то такое. Отсев потом происходит сам по себе. На прослушивание приходит в среднем человек пятьдесят, остаются в лучшем случае десять-пятнадцать.
Не то чтобы у меня был выбор. Миненковы – династия музыкантов, которая пошла от моей бабушки, Маргариты Сергеевны Миненковой. Ее имя хорошо известно не только в Беларуси, но и за ее пределами, у бабушки было очень много учеников. Так что все началось еще до моего рождения.
Мама и папа – пианисты, дома постоянно играла музыка. В одной из наших первых квартир стояло два рояля, а между ними – наши с братом кровати. С машинками я возился тоже под роялем. Мама часто брала меня на работу, она преподавала. Конечно, был период, когда я мечтал о чем-то другом. До выпуска из музыкального лицея (Республиканская гимназия-колледж при Белорусской государственной академии музыки – ИЛ) у меня не было никакого жизненного плана, как и уверенности, что в принципе стану музыкантом, дирижером. Мне нравилось водить машину, поэтому мечтал стать дальнобойщиком. Правда, даже в этом случае у меня сто процентов была бы мобильная клавиатура, чтобы поигрывать на досуге. Совсем без музыки я себя не видел. Моя практика показывает, что всегда есть возраст, когда «торкает», лет 14-15. Я это вижу на своих детях, так было и со мной. На общеобразовательные предметы мне было все равно, а вот по специализации всегда «пятерки» получал. А потом пошло-поехало.
Уровень каждого коллектива зависит в первую очередь от дирижера. Такого почти не бывает, чтобы руководитель был слабоват, а хор пел прекрасно. Наоборот тоже почти не бывает. Дирижер – это лидер. Он должен быть хотя бы на десять голов выше коллектива, должен вести за собой. Дирижер должен быть на сто процентов уверен в том, что делает, он не может сомневаться. Мой отчим, военный, всегда говорил: «Любое решение, которое командир принял и довел до конца, является правильным». Убеждаюсь, что это верная позиция. Другое дело, что дирижер должен все хорошо продумать, прежде чем приступить к конкретному действию, а еще лучше посоветоваться, если совсем одолели сомнения. Но если принял взвешенное решение – должен держаться его до конца.
Есть другая ошибка – самоуверенность. Самоуверенность, особенно на пустом месте, это вторая грань, которая очень сильно мешает дирижеру и настраивает коллектив против него. Дирижер должен слушать коллектив, особенно любительский. Когда у нас концерты, поездки, стрессовые ситуации, бывает сложно. Надо быстро что-то решать, можно сорваться, накричать. Но стараюсь этого не делать.
При всей специфичности хор – это прежде всего семья, а в семье бывает по-разному. Но многие из тех, кто прошел через Капеллу БГУ и окончил университет лет десять назад, говорят, что хор стал самым ярким впечатлением от студенчества. Я люблю работать с людьми, люблю творить. Хор – это одновременно и живые люди, и пластилин, глина, и микшерный пульт, и колонки, и краски. Все вместе. А еще в любительском хоре я царь и бог (смеется). Опять-таки, по сравнению с профессиональным коллективом, я могу больше расслабиться, быть более свободным.
Профессия у меня всегда на первом месте, я этим дышу. Конечно, нельзя сказать, что это смысл жизни, потому что смысл жизни – дети. Но стимул к жизни – однозначно, место творческой самореализации.
Тяжело удержать баланс внутри. Люди приходят разные, и их много. Вот коллектив, в нем около сорока человек, для удобства хор разделен на шесть партий, в каждой партии в среднем по шесть-семь человек. И когда говорят, что вторые сопрано сфальшивили, то речь идет о партии в целом, но каждый думает, что это он. В профессиональном коллективе на такие моменты вообще не обращают внимание – в конце концов они на работе. А здесь иначе: обижаются, расстраиваются. После репетиции ко мне подходят со слезами на глазах, говорят, что больше не будут ходить, не справляются.
Тогда начинаю объяснять, что я имел в виду. Ребята в хоре неоднократно просили говорить поименно, но не то чтобы это помогало (улыбается). Или еще ситуация: вот ходят люди, все хорошо, никаких вопросов, а потом сообщают, что больше не будут ходить. И ты думаешь, что произошло, где обидел, что пошло не так. Бывает, уйдет один-два человека – это личные моменты, это жизнь. А когда возникает конфликт, уходит «костяк», и ты не понимаешь, в чем причина – это тяжело.
Но мы учимся на своих ошибках. Как раз после одного такого случая стало ясно, что самая важная задача руководителя любительского хора – держать коллектив в одной «семье» без создания внутренних групп из «старичков» и «новичков». Плюс я не преподаватель и не педагог. Мне гораздо важнее, какими студенты уходят, чем их непосредственное образование, что они запомнят. Поэтому, если что-то не нравится, – приди и скажи, прежде чем уходить. Мы попробуем это решить.
У Капеллы БГУ было достаточно много поездок. Мне сложно сказать, чем белорусские хористы цепляют за рубежом, я никого, кроме белорусов не возил (улыбается). Коллектив принимают хорошо, если он хорошо поет. А если поет не очень, то и отношение соответствующее. Только в Литве сначала смотрят на то, что мы белорусы, а уже потом на уровень исполнения. Особенно прошибает, когда поем «Купалинку» – всегда слезы на глазах. Но это братский народ, скорее всего от этого. Плюс это произведение столько лет было запрещено.
Не стоит думать, что в Беларуси уровень любительских хоровых коллективов слабее, чем, допустим, в Западной Европе. Совсем наоборот. Несколько лет назад мы ездили в Италию на конкурс, там было 18 или 19 коллективов. Выше того места, которое заняла Капелла БГУ, были только музыкальные колледжи, консерватории и так далее, ниже — коллективы, не связанные профессионально с музыкой. Хотя выступили мы тогда не очень. Или еще: однажды ко мне подошел организатор конкурса из Франции и спросил, все ли хоры в Беларуси поют настолько круто. А он тогда только послушал хор из Бреста.
Просто у нас и в Западной Европе разная историческая база. Допустим, в Германии свой коллектив есть чуть ли не в каждом дворе. В небольших городках при каждой церкви свой приход: люди вечером разучивают мессы, которые хоры долгими репетициями вызубривают, а потом поют на утренних службах. Это и концерт, и богослужение. Во Франции в любом крупном университете в обязательном порядке есть хор и симфонический оркестр, в крайнем случае духовой. А у нас в первую очередь развит фольклор. Откуда идет народная музыка? Из деревень. Оттуда, в общем-то, в тот же Минск и Консерваторию приток идет.
Популяризировать хоровое искусство надо, зрители-то есть, люди хотят приобщиться. Но это достаточно сложно. Во-первых, надо давать больше концертов, а хороших акустических залов катастрофически не хватает. Во-вторых, у нас сдвинут вектор культуры в сторону современности. Есть мнение, что хор – это отжившее, устаревшее, ненужное. Как шестой палец, рудимент. Однако ничто так не воспитывает духовное начало в человеке, как музыка, причем не любая. Искусство не может быть развлечением. Популярная музыка не воспитывает. Вот, например, есть нейролингвистическое программирование – правильно поставленные слова ведут к определенной цели. Как слово может программировать человека, так и музыка может. Но слово программирует мозг, а музыка – душу.
Начинающему дирижеру нужно больше слушать музыку, нарабатывать базу. Образование очень важно, а все остальное придет. Если дирижер будет хорошим музыкантом, если он будет видеть, что знает лучше, чем другие, то и лидерство придет. Еще важно прислушиваться к мнению коллектива, но держать в уме, что люди очень разные. Наглых надо «обламывать», застенчивых – раскомплексовывать, тех, кто с хорошим потенциалом, – развивать и поддерживать, инициативных – направлять. Выслушать надо всех, отмахиваться нельзя. Нет важных и неважных людей.
Еще важно не ставить себе сходу глобальных целей. Если хор не справляется с очень сложным произведением – не бери его. Это произведение можно спеть на репетициях, но на концерты выносить не стоит, все должно происходить постепенно. Нужно помнить, что только от дирижера зависит, как будет выглядеть его хор.
1. Что такое хор?
Как аббревиатура – Хорошо Организованная Работа (улыбается).
2. Самое необыкновенное место, где вы выступали?
На горе Зентис в Швейцарии. Просто представьте, мы пели «Ах ты, степь широка» на высоте 2,500 метров! Я тогда еще был студентом, участником хора, а не руководителем. А со своим коллективом – на смотровой площадке на фоне Эйфелевой башни.
3. О чем мечтает дирижер любительского коллектива?
Собрать хор человек на 100-150. В этом, конечно, есть свои минусы, как минимум в мобильности, зато можно спеть практически любую программу. Каждый год к этому стремлюсь, но это как дюна: делаешь один шаг вверх, а сколько осыпается.
4. Нужна ли дирижеру хора палочка?
Вообще палочка появилась, потому что первые дирижеры в симфоническом оркестре были скрипачами. Даже сейчас, если нет дирижера, репетицию проводит первая скрипка. Но в хоре палочки вообще не приняты. Специфика работы симфонического дирижера и дирижера хора похожи как грузовик и мотоцикл: и там, и там колеса, двигатель внутреннего сгорания, но это разный транспорт. У симфонического оркестра дирижер ничего не показывает – он тактирует. Убери его – оркестр не будет играть хуже. В хоре же от дирижера зависит все: динамика, темп, правильно ли хор вздохнет. Все это палочкой не покажешь.
5. Кто главнее: дирижер или коллектив?
А кто главнее: пианист или рояль? Тут то же самое: дирижер без коллектива даже не музыкант. Я без хора певец и сборщик мебели (улыбается).
6. Почему в хоре мальчиков всегда меньше?
У мальчиков обычно другие интересы. Спорт, например. Хотя у нас много парней-теологов, им близка эта тема. К тому же родители девочек почему-то думают, что им музыкальная школа больше нужна. Но статистически действительно у девочек уровень слуха и ритма выше, чем у мальчиков.
7. Какая у вас формула успеха?
Хочешь, чтобы хор хорошо пел, не давай ему петь плохо. Это подслушанная у других дирижеров цитата, но как она точна! И дирижеру, как и в жизни, важно понимать, что такое хорошо и что такое плохо.
8. Какую музыку слушает дирижер вне работы?
Никакую. Даже радио почти не слушаю. Люблю саундтреки из фильмов. Современные композиторы зачастую пишут не просто музыку к фильму, они компонуют ее в цельное произведение. Это здорово.
9. Что вас до сих пор восхищает?
Когда попадаешь в исполнении произведения в «десятку» или хотя бы в «девятку», начинают шевелиться волосы, появляются слезы и бегают мурашки.
