Bespoke – это способ пошива костюма вручную индивидуально для каждого клиента. Ателье такого формата в Минске пересчитать по пальцам, а первопроходцем был герой нашего лонгрида. Почти 20 лет в отрасли, собственная студия и несколько сотен клиентов – а называет он себя просто портным. Дмитрий Заболотный – о стоимости костюмов, эстетике и дорогих клиентах.
Про процесс пошива и про сотрудников студии
— Вы проводите каждый день в студии?
— Кроме выходных. Хотя если клиенты не успевают приехать в будни, могу встретиться с ними в выходной день. Мы работаем от клиента и для клиента.
— На данном этапе развития студии какое участие в процессе пошива костюма принимаете вы?
— Зависит от сложности процесса. У меня есть помощники, которые делают бо́льшую часть работы. Когда развиваешь какой-то проект, ты вынужден заниматься самым ответственным, самым сложным, постепенно обучая людей, чтобы все превратилось в формат работающего предприятия. А не когда художник сидит у себя в мастерской и что-то ваяет. Клиенты не должны ждать заказы по полгода.
— Для любимых клиентов шьете сами?
— Бывает такое. Могу сделать часть работы, могу и целиком. Но времени для этого все меньше и меньше, потому что моя задача – подбор тканей, консультация, обсуждение конструкции и технологического процесса с закройщиками.
— Сколько у вас сейчас помощников?
— Сейчас у меня 8 человек, а в ближайшее время будет еще 2, то есть уже 10. Заказов становится все больше.
— Правда, что ваша жена тоже с вами в бизнесе?
— Увы, уже нет. Мы работали вместе последние три года, когда были женаты.
— Было сложно работать вместе?
— Нет, я верю в то, что супруги могут работать в одном проекте, заниматься общим делом, достигать успехов и не портить отношения. Но все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастна по-своему – такая избитая фраза. Мы прошли довольно большой, длинный путь вместе, и, видимо, пришло время расстаться.
— На бизнесе это отразилось?
— К счастью, нет. Технологию храню я. Ольга была прекрасным администратором, но последние полгода эти вопросы я решал сам. Сейчас есть сотрудник, который делает эту работу.
Про элитарность и внешний вид
— Вы говорили: «Обычно люди, которые выглядят бедно и блекло, мало что представляют из себя и как лидеры, и как личности». Барак Обама носит только серые и синие костюмы, про Джобса с его водолазками и внешний вид Цукерберга все знают. Объясняют это так: меньше мыслей об одежде – больше сил на важные решения. Что вы об этом думаете?
— Свое решение одеваться так или иначе можно объяснять разными способами: экологичностью, простотой и прочим. В то же время это может быть игрой на публику, а может быть обычной ленью. Мне часто приводят в пример Джобса и Цукерберга. Но мало кто задумывается, что это может быть маркетинговым ходом, чтобы зацепить определенную аудиторию. Тот же Стив Джобс, представляя новые продукты компании, одевался как программисты, которые непритязательны в своем внешнем виде. Он обращался к их внутреннему я, к их образу жизни, однако, когда он встречался с советом директоров, его одежда была иной. Марк Цукерберг обращается к аудитории молодых людей, которых нужно вовлечь в социальное взаимодействие. Здесь хорошо помогает простота и его непритязательность.
Одежда – это способ коммуникации. Мы можем доносить информацию языком, жестами, а можем образом. По внешнему виду можно легко прочитать, чем человек занимается, как относится к одежде, к какому социальному слою он принадлежит. Это понятно по его одежде, прическе, по тому как он ухожен. Эстетика – это особая форма общественного сознания, связанная с чувственным восприятием прекрасного в любой сфере жизни. А простота хороша, когда происходит из сложности, когда ты познал всю гамму предложений мира и нашел что-то свое. Говорить, что тебя что-то не волнует, например, вкусная еда или красивая одежда – значит обеднять свой жизненный опыт.
«Одежда — это способ коммуникации»
Возможно, не думать об одежде – действительно чей-то образ жизни, позволяющий избегать лишних решений. Но мне, как и многим моим друзьям и клиентам, нравится хорошо одеваться. Мы все личности с определенным характером и вкусом. А одежда – один из способов самовыражения.
— Если одежда – способ коммуникации, что хотят сказать о себе люди, которые носят элитарные костюмы от Дмитрия Заболотного?
— Элитарность – это определенный бонус. У меня никогда не было задачи сделать костюм элитарным. Как потребителю своего же продукта, для меня главным критерием является его качество. Мое желание использовать ткани производства Италии либо Англии было обусловлено не стремлением сделать костюм дороже, а желанием дать себе и своему заказчику больший выбор.
Мне нравятся ткани белорусского производства, стоковые ткани, заказные ткани из простых регулярных коллекций, а также люксовые со сложными составами и высокой ценой, но все они предназначены для разного рода вещей. Раньше я использовал белорусские ткани только для разработки одежды персонала кафе и ресторанов высокого класса, но сейчас у камвольного комбината появились ткани, которые подходят для изготовления повседневной одежды наравне с итальянскими образцами.
Я не ограничиваю своих клиентов в выборе ткани, не стараюсь шить костюмы из самых дорогих. Я подбираю ткани исходя из требований, предъявляемых к будущей вещи. Если человек хочет кашемир, да, это будет стоить дорого. Но если нужна простая и качественная шерсть, можно найти массу вариантов и целую гамму расцветок и цен. В моем гардеробе есть совершенно разные ткани – от грубого шотландского твида до кашемировых пиджаков и пальто. Каждая из вещей дает набор качеств, которые уместны в конкретной обстановке. Когда я иду на британскую вечеринку, я надеваю твид, потому что он максимально соответствует духу вечера. Но на прием с дресс-кодом black tie я не позволю себе явиться в обычном костюме или рубашке, а надену смокинг.
Что хочет сказать человек, надевая мой костюм? Наверное, каждый своё. Надевая повседневный костюм, он хочет подчеркнуть, что даже в обыденности можно найти красоту и эстетику. Костюм будет красиво подчеркивать достоинства владельца, в то же время он будет удобен, как толстовка, и человек не будет чувствовать себя скованно и зажато, потому что он сделан под его фигуру. Часто мы делаем костюмы под определенный формат встречи. Например, очень статусные переговоры предполагают определенный стиль и формат, который мы сразу закладываем.
Внешний вид вообще определяет уровень встречи. Например, вы сейчас в рубашке, в джемпере. Это понятная журналистская эстетика молодого человека, который не владеет заводами-пароходами, работает в определенной медийной культуре. Для него важно повседневное удобство, и в то же время быть аккуратно одетым, эстетичным, подходить в формат этого кафе.
— Значит, если бы вы увидели меня в кафе, вы бы поняли, чем я занимаюсь?
— Не совсем. Так может выглядеть и представитель IT, и парень, который вышел из офиса, снял пиджак и отдыхает. Одежда говорит, но говорит не все. Ты аккуратен или нет, предпочитаешь сорочки или майки, то есть любишь сложность или простоту. Не нужно сильно загоняться, но подсознательно многие моменты работают.
Про стоимость костюма и экономных белорусов
— В 2016 году вы упоминали следующие цифры: от 1 до 2,5 тысяч евро за костюм. А сколько стоит костюм сейчас?
— Никогда не любил разговоры про цифры. Это дело заказчика. Я не считаю, что в хорошей капсуле гардероба все должно быть супер дорого. Человек, разбирающийся в одежде, прекрасно умеет сочетать в одном комплекте самые разные вещи, массмаркет и супер бренды. Настоящие виртуозы могут из простых вещей составить образ, который будет не хуже подиумного.
Когда вы учите английский в школе, вы знаете его на одном уровне. Потом институт, потом начинаете говорить, потом едете в Англию доучивать. И когда у вас уже native English, вас воспринимают как англичанина, хотя вы учились в обычной школе в Беларуси. То же самое и с одеждой. Вы начинаете с малого, но за счет опыта набираете такой багаж знаний и умений, что можете из самых простых вещей, пусть даже найденных в секонд-хенде, собрать красивую капсулу, которая будет выглядеть роскошно. Пусть не богато, но она будет давать роскошный вид с точки зрения богатства фактуры и цвета. А эстетика и культура дороже, чем цена.
«Можно из простых вещей составить образ не хуже подиумного»
— Мне представляется, что ваши клиенты могут думать по-другому.
— И так тоже думают. Моя задача не тратить лишних денег клиента. Если уж говорить о цене костюма, она складывается из двух составляющих. Первая – работа, которая зависит от сложности костюма, ткани, фигуры, дополнительных опций, технологической обработки. Вторая – стоимость ткани. Она может отличаться в разы. Причем белорусские камвольные ткани, могут стоить столько же, сколько и простые итальянские из регулярной коллекции. Но и стоимость тканей тоже складывается из составляющих – доставка, маркетинг. Цена ткани может варьироваться в зависимости от заказанного количества, в рулоне будет 20 евро за метр, а в розницу до 100 евро. Ведь чтобы продать мне метр ткани, кто-то должен закупить целый рулон и положить его на склад. Это тоже чей-то бизнес – нужно разослать каталоги по всему миру, вложиться в маркетинг. Если я могу найти подходящую ткань в Беларуси, я предложу ее клиенту, но, если клиент хочет что-то особенное, я сделаю заказ по каталогам мировых брендов.
Цена костюма, сделанного вручную из заказной ткани, в Англии, в Италии может доходить до нескольких десятков тысяч евро. Костюм может стоить как автомобиль бизнес-класса. Это не миф, это реальность.
— А в студии Дмитрия Заболотного?
— В Беларуси пока еще не нашли нефть (улыбается). Как ни странно, белорусы, мои клиенты, достаточно экономные, однако ценят высокое качество.
— Это не странно, белорусы на самом деле экономные.
— Да, абсолютно. Я стараюсь сделать для клиентов то, что им действительно нужно. Если костюм предназначен для ежедневной носки, я буду выбирать более простую, грубую шерсть. Она и дешевле, и долговечнее. Тот, кто выбирает кашемир, знает за что переплачивает! Он платит за легкость, тепло, нежность и лоск. Когда формируется гардероб (чем я регулярно занимаюсь для своих клиентов), мы выбираем для работы одни ткани, для отдыха – другие, для высокого статуса – третьи и так далее. Экономность заключается в том, чтобы выбрать все четко и правильно. Тогда ты получаешь красиво построенный и взаимозаменяемый гардероб, все вещи в котором хорошо сочетаются между собой.
Про белорусские предприятия и их костюмы
— В одном ТВ-ролике вы хвалили камвольный комбинат. Сегодня вы тоже о нем говорили, и я хочу уточнить: ролик не был показушным? В Беларуси вправду делают хорошие ткани?
— В Минский камвольный комбинат вложены огромные деньги, колоссальные. Объемы производства впечатляют. Однако рынок тканей сложный, насыщенный. Там очень много игроков, много брендов. Понятное дело, что белорусскому предприятию сложно конкурировать с англичанами, итальянцами, китайцами или турками. Просто потому, что рынок высококонкурентный. И здесь нужно учиться продавать, разбираться в тенденциях, а не работать на аутсорсе. Но я не думаю, что это проблема. При таких вложениях должен быть и этап развития маркетинга.
— Я провел детство в небольшом городе, и перед школой мы с родителями ездили в столичные магазины за костюмом. Найти что-то подходящее было крайне сложно. Позже оказалось, что во взрослом отделе ситуация не лучше. Понятно, что вы не в ответе за белорусские предприятия, но вотчина ваша, поэтому вдруг у вас есть ответ: почему их продукция такая плохая?
— Назвать ее плохой не совсем правильно. Есть разные сегменты потребителей. Ранее мы говорили про элитарность. Ателье делает продукт высочайшего качества, ручной сборки, в который вкладывается от 50 до 80 часов работы. Если ты уважаешь свое дело и персонал, ты должен продавать по цене, адекватной вложенным усилиям, или будешь терпеть убытки.
Что касается белорусских предприятий, то все постепенно меняется. Есть множество частных белорусских компаний, которые делают масс-маркет, но на другом уровне. Они следят за тенденциями, покупают современные ткани. Крупным гигантам сложно вот так взять и перестроиться. Малый бизнес тем и хорош, что ты можешь быстро менять свои ориентиры. А крупным предприятиям, как Коминтерн, Калинка, Надэкс, очень сложно. У них есть много сотрудников, которые должны быть загружены. Это совершенно другой рынок. Плюс ко всему, как много белорусов могут позволить себе костюм за две тысячи рублей?
— Немного.
— Рынок очень маленький. Но он достаточен для того, чтобы мне, моим коллегам-портным или другим брендам, тем же итальянским, хватало работы. Но большинству простых людей нужна понятная, недорогая одежда, которую можно менять. Чем дальше развивается рынок, чем больше я и мои коллеги рассказывают, дают рекламы, чем больше люди пробуют носить высококачественные вещи, тем меньше они хотят покупать дешевую и простую одежду. Когда у общества изменятся запросы и все больше белорусов захотят носить костюмы из натуральных тканей, Коминтерну придется перестроиться и перейти от поливискозы к тканям из натуральных волокон. Но пока есть достаточно покупателей, которые приобретают одежду массового качества белорусских фабрик, они будут продолжать ее производить.
— Спрос рождает предложение.
— Да. Но и предложение влияет на спрос. В свое время, я, как портной, фактически стал формировать спрос через интервью и прочие публикации, а также своим собственным внешним видом. Долгое время белорусы покупали готовые костюмы, подходили они им или нет. Но когда появилось больше информации, мужчины стали задумываться: костюм можно не только купить, можно сшить его на заказ, причем сшить хорошо и не только в Италии. Так ты формируешь небольшой круг людей, которые носят твои костюмы. Они идут в них в мир, рассказывают кому-то, и люди видят, что костюм может быть удобен, красив, а не просто висеть как мешок или быть «обязаловкой» по дресс-коду предприятия. Все это цепляет человека за человеком – такое вирусное распространение. И чем больше людей этого хотят, тем больше предложение. На рынке начинают собираться производители, которые делают под тебя, копируют тебя или идут дальше, а ты догоняешь. Тем не менее, я считаю, что все мы в одной лодке и нужно прививать вкус максимальному числу белорусов.
[1] Правда ли, что вы ни разу не шили женский костюм?
— Нет, неправда. Мы шьем женские костюмы как мужские, но редко. Когда десять лет назад я стал больше задумываться о том, как сделать свою профессиональную карьеру бизнесом, мне стало понятно, что я не могу делать все. Точнее, я могу сделать все – от белья до платья и шубы. Я знаю технологию от и до. Но я понимал, что женскую одежду делать проще, ее делают многие. А я люблю мужской костюм. Более того, я сам мужчина, и мое желание делать мужскую одежду было обусловлено собственным вкусом. Это было от себя и для себя.
Мы конструируем костюм с точки зрения и технологического процесса, и бизнес-процесса. Когда сложился какой-то базис, мы начали задумываться, почему бы не сделать женский костюм. Сейчас мы их делаем, они не хуже, чем мужские. Но это такая мужская эстетика на женскую фигуру. И есть женщины, которым это нравится, хотя их не много.
[2] Правда ли, что среди ваших клиентов есть политики?
— Да, но мы не будем называть имена. Принципиально, как не называем имена любых своих клиентов. Это тайна!
— Почему белорусские политики так любят синие костюмы?
— Да здесь дело не в политике.
— Часто можно встретить фотографии с группой высокопоставленных чиновников в костюмах одинаково синего цвета.
— Синий цвет – самый консервативный. Это деловой цвет, классический цвет политики и бизнеса. Костюм синего цвета базовый, он должен первым появляться в мужском гардеробе, потому что уместен в любой ситуации.
— Не черный?
— Нет. Черный костюм – это костюм торжества или траура. Еще черный цвет – цвет обслуживающего персонала (охранников, администраторов и официантов). Он годится для вечернего мероприятия, но в таком случае нужно использовать ткань, которая будет явно выдавать статус владельца. Он должен быть роскошным. Черный цвет стал массовым просто от нежелания напрягаться. Черное сочетается с черным и все – больше ничего не делаем. Все остальное для многих сложно.
Плюс ко всему, европейцам идет синий. Синий цвет позволяет выглядеть моложе. Серый костюм либо коричневый – уже намного сложнее. Серый может добавить возраста своему владельцу, состарить, коричневый – придавать болезненный вид. Яркий красный костюм уместен на сцене или в гардеробе медиа-персоны. А синий всегда уместен – он нейтрален, подчеркивает румянец, не искажает цвет кожи, то есть не делает с нашим образом ничего плохого.
[3] Правда или нет: Вадим Прокопьев самый стильный мужчина в Беларуси?
— Для кого-то да, для кого-то нет. В Беларуси появилось много стильных мужчин. Благо, рынок предлагает много возможностей. Вадим Прокопьев, безусловно, сильно повлиял на культуру костюма, на ресторанную культуру, потребительскую эстетику. Это всегда красивые рестораны, красивая еда, мероприятия, иногда на грани фола. Я люблю и уважаю Вадима за его вклад в развитие общественной потребительской культуры и эстетики большого города, больших денег, развлечений.
— Вы расстроились, когда закрылись «Блондинки и брюнетки»?
— Да, расстроился. Я делал костюмы для этого клуба, и, наверное, это был один из любимейших проектов. Лучшей униформы в этом городе не будет, возможно, никогда. Мы туда заказывали английские ткани, все было сделано вручную. Все детали обсуждались подробно с Ириной Налимовой (дизайнер интерьеров) и Вадимом Прокопьевым, ко всем деталям одежды я лично прикладывал свою руку.
[4] Правда ли, что в 90-х вы шили одежду для криминальных авторитетов?
— Криминальные авторитеты? Нет. Наверное, первое поколение бизнеса часто причисляют к таким категориям. Однако, ни о ком из своих давних клиентов я не читал в прессе или сводках МВД. Хотя вид клиентов тогда был достаточно суровый, можно сказать бандитский. Я их про себя и называл «бандитами», хотя это наверняка было не так. Когда я начал карьеру портного, криминала уже почти не стало, он практически выродился здесь. Просто это были люди, заработавшие свои капиталы как-то по-другому, нежели принято сейчас.
[5] Правда ли, что на экзамене в Витебском технологическом институте вы сделали эскиз чехла для презервативов, за что вас попросили оттуда уйти?
— Не совсем так. Не в Витебском технологическом, а в художественной академии. Это был предпросмотр после первого курса обучения. Я действительно сделал тогда необычный такой предмет, мужской аксессуар. Это был чехол для презервативов, я его так и назвал, не стал придумывать чего-то романтического. Несколько человек на кафедре расстроились или обиделись на это.
— На что вы надеялись?
— Я ни на что не надеялся. Я думал, что факультет готовит дизайнеров, связан с модой, преподаватели читают модную прессу. В том сезоне подобный продукт выпустили Gucci и Chanel. Я сделал свою интерпретацию.
— Какой это был год?
— 2000. На тот момент стало больше открытости в области сексуальной культуры на постсоветском пространстве. Модные журналы стали больше писать о чем-то, что ранее казалось запретным. Более актуальную информацию о том, что секс есть, что он может быть разным, может быть красивым. Если вы носите с собой презервативы, почему бы им не лежать в красивом чехле? Дизайнерском, сделанном из кожи коровы, крашенным под леопарда. Но для факультета эта тема оказалась запретной.
Я ни на что не надеялся, просто сделал модный продукт. На тот момент он оказался не ко двору в конкретном культурном микрослое. И меня не выгоняли. Когда я понял, что разговариваю на разных языках с этими люди, я просто ушел оттуда сам. Я очень хотел учиться в художественной академии, поступил туда и в какой-то момент сделал вывод, что люди, которые не развиваются и не следят за трендами, ничему не могут научить дизайнера.
Про мотивацию работать в Беларуси
— Вы шьете костюмы не хуже тех, что делают в Италии, в Англии. Если такие костюмы там могут стоить несколько десятков тысяч евро, а здесь стоят гораздо дешевле, думали ли вы когда-нибудь о переезде из Беларуси?
— В начале своей творческой карьеры ты не думаешь о месте на рынке, в профессиональной среде. Ты просто увлечен своим делом. Но когда становишься более зрелым, ты все чаще задаешься вопросом, кто ты есть, где твое место, с кем конкурируешь, какие ориентиры ищешь. Когда-то я ориентировался на молодежные марки и шил джинсы с дырками, кожаную одежду. И я прошел достаточно длинный путь, прежде чем заняться мужским костюмом, – многие вещи пришлось придумать заново, создать с нуля, потому что портновской школы здесь не было.
Когда я стал искать технологию и эстетику аутентичного bespoke-костюма и обращался к своим преподавателям, большинство из них разводили руками – они не знали этого. Я же знал технологию, которую использовали 20-30 лет назад, но это было совершенно далеко от современности. И вот когда ты находишь свою нишу, свою технологию, получаешь уникальный продукт, вдруг выясняется, что ты конкурируешь не с теми, о ком думал. То есть, в какой-то момент стало понятно, что мы конкурируем не с турками или немцами, а уже с итальянцами. А впоследствии оказалось, что и итальянцы бывают разные – масс-маркет и топовые портные.
Сейчас мы конкурируем с мировыми брендами типа Ermenegildo Zegna, Corneliani и им подобными. А ориентиром мне служат Brioni и топовые ателье Лондона и Рима!
Для чего мне уезжать в Италию? Да, там рынок больше, там проще продать любой продукт.
— И дороже продать.
— Окей, дороже продать. Но здесь рынок свободен, он пустой. Здесь мои друзья, здесь моя семья. Здесь я начинал и хочу продолжать. Может быть, когда-нибудь мне захочется покинуть Беларусь и я захочу уехать. Но на данный момент я вижу смысл, развивать bespoke-культуру здесь. Сколько бизнесменов, политиков, чиновников либо просто хороших людей из разных сфер еще не сшили костюм! Я сейчас считаюсь экспертом в мужском костюме в Беларуси. Но развиваться еще есть куда. У меня появилось несколько знакомых итальянских портных, я советуюсь с ними, и это дает мне возможность принести сюда что-то новое, что-то лучшее и тем самым обогатить белорусскую культуру.
Сейчас интерес покупателей все больше и больше направлен на локальные бренды. Люди устали от масс-маркета, от монстров, которые делают 10 коллекций в сезон под разные рынки и запросы. Люди хотят, чтобы вещи создавались именно для них. Они хотят дотянуться до владельцев бренда либо до дизайнеров собственными руками, поговорить с ними, чтобы их мнение учитывалось.
Для меня, как для любого профессионала, успех и деньги одинаково важны. Я считаю, что деньги – это придаток успеха. А успех и самореализация лежат в плоскости профессионального развития. Хочется стать еще лучше. Кажется, что ты достиг какого-то уровня совершенства, но всегда есть что-то большее. Когда я был в гостях у одного римского портного, я понял, что его костюм лучше. И моя задача достигнуть его уровня.
«Люди хотят, чтобы вещи создавались именно для них»
Есть клиенты, которые иногда заказывают вещи для развлечения, иногда от скуки. Это такие клиенты-друзья, для которых важно, чтобы я был. Иначе что он будет делать, когда ему понадобится костюм? Он же не поедет в Италию или в Англию. Для него важно иметь здесь человека, который сделает лучше, понимая местный менталитет. Зная менталитет белоруса, я сделаю костюм лучше, чем тот же итальянец либо англичанин, потому что у них совершенно другая среда.
Иногда нам приходит запрос от белоруса, который работает в европейской среде и должен быть в ней принят с другими культурными кодами. Было несколько заказов для молодых людей, которые учились в западных школах. Там есть четкие правила, как должен выглядеть ученик определенного уровня. Моя задача разбираться и в этом. Когда ты это осознаешь, становится просто приятно делать эту работу. Это такая миссия. Зачем от нее отказываться? Да, денег меньше, чем в Италии. Но при этом и отдачи больше. Пришивая пуговицы в итальянском модном доме, я бы зарабатывал больше, но не получал бы такого удовольствия.
— В Беларуси все будет хорошо?
— Я уверен, что будет прекрасно.
— Вино / виски?
— Сложно. Зависит от настроения.
— Блондинки / брюнетки?
— Нет такого. Больше всего мне в женщине нравится ум и чувство юмора, поэтому неважно.
— Париж / Лондон?
— Скорее, Лондон. Рим!
— Лондон / Минск?
— Минск.
— Дресс-код на работе: за / против?
— За.
— Какими 3 качествами должна обладать девушка?
— Черт, я не задумывался. Ум, безусловно. Чувство юмора. Страсть.
— Какими 3 качествами должен обладать настоящий мужчина?
— Целеустремленность. Ум, опять-таки, уверенность, спокойствие.
— Что вас больше всего в себе раздражает?
— Чрезмерная эмоциональность, наверное. Это мне иногда мешает.
— Посоветуйте фильм посмотреть.
— Один из моих любимейших фильмов – «День сурка». Я его недавно пересматривал. Мне нравится идея, что наша жизнь наполнена рутиной, но важно, как ты к этой рутине относишься. Если ты можешь извлечь из нее жизненный опыт, как это удалось главному герою, то однажды рутина превращается в праздник.
— Продолжите фразу: «В Беларуси не хватает..»
— Солнца (улыбается). Хотя сегодня солнечный день.
— Если бы у вас была возможность встретиться с любым историческим персонажем, кто бы это был?
— Дэвид Боуи.
— О чем бы вы поговорили?
— Наверное, о моде, о музыке.
— Дмитрий Заболотный через 5 лет: что бы вы хотели, чтобы у него изменилось?
— Вообще я доволен собой. Я доволен городом, в котором живу, доволен людьми, с которыми общаюсь, я доволен своими клиентами, своими партнерами, своей профессией. Поэтому я бы хотел выйти на новый виток развития, на новый этап в бизнесе, в общении с людьми, в семейной жизни. Я пока не планирую менять страну, город обитания. Я пытаюсь импровизировать по жизни, но есть какая-то глобальная, большая цель в будущем – усилить бренд, усилить свое влияние, стать еще большим экспертом. По сути дела, все то же самое, что есть сейчас, но на новом, качественном уровне.
— Дмитрий Заболотный через 35 лет: каким бы вы хотели его видеть?
— Так, это 77 лет. Хотел бы видеть себя активным, востребованным, любящим дедушкой, мужем. Человеком, имеющим множество друзей, клиентов. Безумным стариком, живущим на полную катушку!
